Модели культуры

В наше время западной цивилизации просто необходимо признать, что в основе расовых предрассудков лежат особенности культуры. Мы дошли до того, что сами подпитываем расовые предрассудки против наших близких братьев-ирландцев, а норвежцы и шведы говорят о взаимной враждебности, словно у них разное происхождение. Так называемая граница между одной расой и другой позволяла в ходе войн между Францией и Германией разделить жителей Бадена и жителей Эльзаса, хотя физически и те и другие относятся к альпийской малой расе. В эпоху свободных перемещений и смешанных браков на генеалогическом древе самых почитаемых членов общества мы без капли смущения проповедуем чистоту расы.

На это антропология дает два ответа. Один исходит из природы культуры, другой – из природы наследственности. Ответ, исходящий из природы культуры, уводит нас назад в прошлое, к обществам, существовавшим до появления человека. Существуют общества, в которых природа с помощью биологических механизмов даже малейшие модели поведения сохраняет в неизменном виде, но это общества не человека, а общественных насекомых. Даже если изолировать муравьиную королеву в отдельном гнезде, она будет воспроизводить все признаки полового поведения, она воссоздаст гнездо до мельчайших подробностей. В общественных насекомых запечатлено намерение природы не рисковать. Модель всей общественной структуры она поместила в инстинктивное поведение муравья. У муравьев риск утратить способы ведения хозяйства или деление на социальные классы не больше, чем перестать воспроизводить строение своих усиков или брюшка.

Как бы там ни было, у человека все обстоит с точностью до наоборот. В его зародышевой клетке не содержится никакой информации о племенной организации, языке или местных верованиях. Когда в Европе в разные столетия по случайности находили брошенных детей, которые выросли в лесу вдали от всего человечества, они обнаруживали такое сходство между собой, что Карл Линней причислил их к отдельному виду, Homo ferus[9], и выдвинул предположение, что они являлись некой разновидностью гномов, с которыми человеку изредка доводилось сталкиваться. Он не мог и помыслить, что эти полоумные дикари, эти безразличные ко всему существа с едва ли развитыми органами речи и слуха, раскачивающиеся взад-вперед, словно дикие животные в зоопарке, способные выдержать лютые морозы в одних лохмотьях и без затруднения выхватить картошку из кипящей воды – были рождены людьми. Вне всякого сомнения, этих детей бросили еще во младенчестве, и чего им не хватало, так это общества себе подобных, ведь только так формируются и оттачиваются человеческие умения.

В нашем цивилизованном обществе с одичавшими детьми нам сталкиваться не приходится[10]. Но мы можем наблюдать ту же самую ситуацию, когда ребенка усыновляют родители другой расы или культуры. Ребенок восточного происхождения, вскормленный западной семьей, учится говорить по-английски, относится к своим приемным родителям, как его сверстники, и выучивается тем же профессиям, что и они. Он познает все культурные особенности общества, которое его приняло, а особенности культуры его настоящих родителей не играют никакой роли. Те же процессы, но более широкого масштаба, происходят, когда за несколько поколений целые народы отрекаются от своей традиционной культуры и погружаются в обычаи чужой общности. В городах на севере Америки культуры чернокожих и белых теперь практически неотличимы. Несколько лет назад исследование, проводимое в Гарлеме, показало, что чернокожим было свойственно делать ставки на то, какими будут последние три цифры коэффициента оборота товарных запасов на складе на следующий день. По крайнем мере, это стоило не так дорого, как игра на бирже белых, но было столь же непредсказуемым и волнительным. Это явление иллюстрировало вариант модели поведения белых, впрочем, не сильно отличавшейся от нее. И по сей день многие особенности культуры чернокожих Гарлема схожи с особенностями культуры белых.

По всему миру с самого зарождения человечества мы находим свидетельства того, что разные народы способны перенять культуру народов иного происхождения. В биологическом устройстве человека нет ничего, что могло бы этому воспрепятствовать. Биологически за человеком не закреплено никакой конкретной разновидности поведения. Изначально человек устроен так, что великое множество различных культурных общественных устоев, касающихся, например, брачных отношений или торговли, имеют равное право на существование. Культура не наследуется биологически, но передается (или насаждается социально).