Models of the Mind

Является ли нейротрансмиттер тормозным или возбуждающим, зависит от глаза смотрящего - или, если говорить более технически, от рецептора нейрона-мишени. Когда нейромедиатор высвобождается из одного нейрона, химическое вещество преодолевает короткое расстояние через синапс между этим нейроном и его мишенью. Затем оно прикрепляется к рецепторам, расположенным на мембране целевого нейрона. Эти рецепторы похожи на маленькие белковые замки. Для их открытия требуется правильный ключ - то есть правильный нейромедиатор. А когда они открыты, то довольно избирательно относятся к тому, кого впускать. Например, один из видов рецепторов, к которым присоединяется ГАМК, пропускает в клетку только хлорид-ионы. Хлорид-ионы имеют отрицательный заряд, и если впустить их больше, то нейрону будет сложнее достичь электрического порога, необходимого для выстрела. Рецепторы, к которым прикрепляются возбуждающие нейротрансмиттеры, пропускают положительно заряженные ионы, например натрия, которые приближают нейрон к порогу.

Нейроны склонны выделять один и тот же нейромедиатор на все свои мишени - этот принцип известен как закон Дейла (названный в честь Генри Халлетта Дейла, который смело предположил это в 1934 году, когда были идентифицированы только два нейромедиатора). Нейроны, выделяющие ГАМК, называются "ГАМК-эргическими", хотя, поскольку ГАМК является наиболее распространенным тормозным нейромедиатором в мозге взрослого млекопитающего, их часто называют просто "тормозными". Возбуждающие передатчики немного разнообразнее, но нейроны, которые их выделяют, все равно в целом классифицируются как "возбуждающие". В пределах одной области коры возбуждающие и тормозные нейроны свободно перемешиваются, посылая связи друг к другу и получая их друг от друга.

В 1991 году, после того как многие факты о торможении были установлены, Флори написал ретроспективу о своей роли в открытии первого - и, возможно, самого важного - тормозного нейротрансмиттера. Он закончил ее фразой: "Что бы ни делал мозг для разума, мы можем быть уверены, что ГАМК играет в этом главную роль". Вероятно, Флори не знал, что в то же самое время развивается теория, согласно которой торможение является ключевым игроком в производстве непредсказуемости мозга.

* * *

Возвращаясь к аналогии с футбольным матчем с таймером, представьте, что к вам добавилась еще одна команда. Их цель - бороться с вами, перемещая мяч на противоположный конец поля. Когда часы остановятся, победит тот, кто окажется ближе к своей цели. Если другая команда также состоит из ваших друзей-полуспортсменов, то в среднем обе командыбудут выступать одинаково. Шумность вашего выступления все равно повлияет на результат: ваша команда может обойти другую на несколько метров в одной попытке и на столько же в другой. Но в целом это будет сбалансированная и спокойная игра.

А теперь подумайте, если бы в другой команде были профессиональные спортсмены - одни из самых сильных и быстрых игроков на свете. В этом случае у вас и ваших друзей не было бы ни единого шанса; вас бы всегда били. Именно поэтому никто не станет смотреть соревнования между карьерными футболистами и школьной командой, Тайгер Вудс против вашего отца или Годзилла против буквально мотылька. Исход всех этих матчей слишком предсказуем, чтобы быть интересным. Другими словами, нечестные бои создают постоянство; честные бои более увлекательны.

В коре головного мозга нейроны имеют тысячи связей как с возбуждающими, так и с тормозящими клетками. Благодаря этому каждая отдельная сила сильна и постоянно доминировала бы, если бы другая была хоть немного слабее. Например, без присутствия торможения сотни возбуждающих сигналов, бомбардирующих клетку в любой момент, заставили бы ее гореть почти постоянно; с другой стороны, одно только торможение привело бы клетку в состояние полного застоя. При огромной силе каждой из сторон истинная активность нейрона - это результат перетягивания каната между гигантами. То, что происходит в нейроне, - это действительно сбалансированная борьба, которую можно увидеть на Олимпийских играх, а не на школьном дворе.