Модернизация и Архаика

Монополия собственности, может быть, проявляется не столь жестко, как в прошлом веке, но советское наследие ощущается в гигантских материальных ресурсах, которыми государство управляет напрямую либо косвенно – через неформальное давление на бизнес. Запоздавшее на века становление полноценного и равного для всех института частной собственности дало весьма неприятное наследие в виде условности прав собственности с одной стороны и их очевидного неравенства с другой. Уверенность в полноценном владении и распоряжении правом собственности зависит от целого ряда условий, не имеющих ничего общего с законом – политической лояльности, неформальных отношений с власть имущими и т. д. Несоответствие этим условиям влечет за собой ограничения в реальном праве собственности – вплоть до его полного прекращения. При этом наиболее уязвимыми оказываются, естественно, мелкие собственники, например, представители малого бизнеса.

Этому способствует еще одна наследственная линия – бесправие собственника, точнее – крайнее неравенство прав собственности в зависимости от близости собственника к обладателям власти.

Но, с другой стороны, права собственности невозможно обеспечить в условиях господства правового нигилизма, побуждающего власть имущих игнорировать Конституцию не только на практике, но даже и в процессе законотворчества. И все это – при полном равнодушии народа, которому в силу перечисленных выше причин до сих пор неведома античная максима: «Народ должен защищать закон как стены своего города».

Что касается изоляционизма и антизападничества, то и они уже давно возродились – и снова чуть ли не в ранге господствующей ортодоксии, поскольку с точки зрения власть имущих являются традиционно испытанными для России средствами мобилизации народной поддержки. В ряду подобных средств недавно возвратился и традиционный империализм – когда аннексия Крыма вызвала столь горячую и восторженную поддержку в российском обществе. Само это общество остается традиционно исключительно слабым, крайне податливым как к прямому давлению власти, так и к всевозможным манипуляциям с ее стороны, арсенал которых становится все богаче.

Посткрестьянское сознание в нашем народе до сих пор является главным тормозом модернизации страны, по-видимому, еще более мощным, чем во времена СССР, так как тогда инерции торможения можно было противопоставить возможности тотальной мобилизации, сегодня явно отсутствующие. Этот тип сознания не дает в полной и должной мере раскрепоститься предпринимательскому потенциалу российской нации, сохраняет в ней патриархально-патерналистскую властоза- висимость, парализует возможности развития гражданского общества.

Феномен «крымнашизма» тоже отсюда, растет из этого сознания (крестьянину всегда надо «больше земли»), которому свойственна жесткая приверженность к обычному устному, а на самом деле архаическому обычному праву (своим кровным крестьянским «понятиям») в противовес праву формальному, чуждому, так как навязанному извне. И современная путинская власть вместе со своими околовластными партиями на разные лады, но с равным энтузиазмом в целях своего самосохранения проводит политику архаизации общества, эксплуатируя наследие московской цивилизации, стремясь при этом очистить его от «антипатриотических» напластований, привнесенных приливами модернизации разных эпох, начиная с Великих реформ. В качестве яркого примера можно привести второе после большевистского уничтожение в России академической свободы, произошедшее в ходе «реформы» Академии наук и бюрократизации высшего образования.

Характерно, что и само место, где находятся эти партии, называется Государственной Думой, т. е. ведет преемственность от Боярской Думы с ее ярко выраженными «ритуалами согласия» с государем. Более же общее название – Федеральное Собрание – напоминает не только о Соборах, но и о самой «соборности» как основополагающем принципе «московской цивилизации», в соответствии с которым органы народного представительства не транслируют интересы социальных групп, а манифестируют заведомое согласие и единение с монархом. Подчеркивают эту преемственность и те реальные механизмы формирования обеих палат Федерального собрания, которые имеют мало общего со свободными и честными выборами.