Модернизация с того берега. Американские интеллектуалы и романтика российского развития

Самая оживленная дискуссия по поводу оказания помощи касалась экспорта зерна Советским Союзом. Этот конфликт совпал с созданием Последгола. С точки зрения АРА, разногласия начались, когда советский чиновник в области экономики предсказал в статье в «Известиях», что Советской России необходимо будет начать экспорт зерна в Западную Европу. Слухи об экспорте зерна доходили до подразделений АРА в Соединенных Штатах летом и в начале осени. Когда Каменева впервые спросили об этих сообщениях, он дал ряд уклончивых и вводящих в заблуждение ответов. Например, он объяснил Хаскеллу, что возможности железнодорожной системы требуют, чтобы Россия экспортировала из южных портов одновременно с импортом в северные порты. Тем не менее по крайней мере в одном случае советские корабли загружали зерно на экспорт рядом с американскими, которые выгружали гуманитарную помощь для Советской России[233].

К ноябрю Политбюро устранило всякую неоднозначность в отношении экспорта, назвав его «настоятельно необходимым и представляющим глубокий интерес» для правительства. Оно также поручило высокопоставленному экономическому чиновнику А. И. Цюрупе осуществлять надзор за экспортными операциями[234]. М. М. Литвинов, заместитель наркома по иностранным делам, в отличие от уклончивого Каменева, предпочел обсуждать вопрос об экспорте прямо и беззастенчиво. «Вывоз хлеба из России – факт, которого скрывать нельзя и незачем», – написал он своим коллегам. Литвинов перечислил обоснования экспорта, в частности то, что для импорта оборудования требовалась иностранная валюта[235].

Лидеры АРА и другие американские наблюдатели дали четкое понимание того, в чем состоит цена вопроса. Хаскелл, например, предложил свою квалифицированную оценку экспорта. Он согласился с советскими официальными лицами в том, что Россия может получить инструменты для восстановления только из-за рубежа, и заплатить за них она могла только зерном. «Я знаю, это звучит абсурдно, – признал глава московского подразделения АРА, – но в их аргументации что-то есть»[236]. Однако руководитель Хаскелла, Гувер, решительно протестовал против «бесчеловечности» политики «экспорта продовольствия от голодающего народа» с целью обеспечить «экономический прогресс для выживших»[237]. Гувер, таким образом, отверг тот самый компромисс, который Калинин неловко защищал перед нуждающимися крестьянами. Одному словоохотливому автору потребовался заголовок из четырех строк 24-м кеглем, чтобы выразить свое смятение:

В какую игру играют красные русские – завоевывают мир силой оружия или интригами и хитрой тактикой? Большевики занимают сразу две крайние позиции относительно середины: кричат «Боже милостивый, добрый дьявол», поддерживаются армией в 800 000 человек – США отправляют 20 000 000 долларов голодающим русским, а Советы экспортируют 38 000 тонн зерна![238]

Советские газеты, напротив, предлагали менее эмоциональные и более благосклонные оценки экспорта. В одной статье критиковалась неспособность западных комментаторов понять необходимость продажи зерна. В ней писали, что даже наименее образованные советские крестьяне понимали, что экспорт хлеба отвечает их же интересам; для какой-либо надежды на восстановление экономики требовалась иностранная валюта, которую мог бы принести экспорт[239].