Модные магазины и модистки Москвы первой половины XIX столетия

В мануфактурных выставках активно участвовали знакомые нам башмачники. В 1835 году в залах московского Благородного собрания выставляли свои изделия фирмы Брюно, Зармана (Цармана), «иностранца Карла Пироне»³⁷¹. Мастерские обоих Зарманов и башмачницы Брюно вновь демонстрировали свою обувь на очередной московской выставке 1843 года³⁷², причем «сапожный и башмачный мастер Брюно за сапоги и башмаки хорошей и прочной доброты» удостоился малой серебряной медали, его коллеги «цеховые Царман старший и Царман младший за дамския башмаки» были отмечены публичной похвалой³⁷³. На московской выставке 1853 года Матвей Пироне выставил сапоги и колодки³⁷⁴, и «сапожныя изделия г. Пироне занимали, бесспорно, первое место как по качеству материала, так и по работе. Материал, как видится, употреблен был лучший заграничный. Не говоря о прекрасных фасонах, особенно замечательна строчка у лаковых сапог»³⁷⁵. Другой обозреватель московской выставки 1853 года размышлял о производстве обуви в городе: «Что сказать об обуви? На выставке она и дешева и хорошо сделана; но в продаже вы встретите совершенно другое. Если обратитесь к сапожнику Немцу или башмачнику Французу, то услышите такия цены, каких нет и за границею, где обувь шьют, по большей части, из русской же кожи. Если пойдете в ряды… то как раз купите или подклеенныя столярным клеем калоши или сапоги, сшитые в двенадцать приемов шила»³⁷⁶. Как видим из этого отзыва, обувной рынок предлагал две крайности: качественную работу, отмеченную изящностью, за которую приходилось дорого платить, и дешевые непрочные изделия, лишенные следов элегантности. Тем временем городской покупатель нуждался в доступной по цене и добротно сшитой обувке.

В мануфактурных выставках неоднократно участвовала семья цветочницы Лапиной, в 1829 году получив серебряную медаль, в 1831-м – золотую медаль от мануфактурного совета с правом носить ее на аннинской ленте и богатый бриллиантовый фермуар от императрицы. Купец Дмитрий Лапин представлял свои изделия и на московской выставке 1843 года³⁷⁷. На московской мануфактурной выставке 1853 года выставляла свои изделия мастерская де Ладвез³⁷⁸.

Таким образом, в эпоху Николая I многие ткани и предметы одежды изготавливались в России. Во время же заграничных поездок модистки приобретали в первую очередь новые знания, знакомились с новинками сезона, изучали особенности кроя и отделки. Об этом они сообщали в своей рекламе. Москвичка София Латрель «внимательно изучила… все новые покрои и фасоны и с собой привезла богатую коллекцию самых моднейших выкроек», а также «искуснейшую модистку»³⁷⁹. Однако разовых поездок недостаточно, чтобы улавливать малейшие изменения во вкусах, и ремесленники не теряли связи с европейскими коллегами. Анна Якобсон сообщала: «Я имею теперь переписку с лучшими парижскими модистками и получаю последние фасоны и разные моды из первых рук»³⁸⁰. Одновременно для первой половины столетия характерна низкая мобильность русских мастериц, которая ограничивала их профессиональные возможности и не позволяла им свободно конкурировать с иностранными коллегами. Из газетных сводок об отъезжавших за границу видно, что туда отправлялись преимущественно лица иностранного происхождения, а из русских – дворяне, высокопоставленные чиновники и немногие купцы, состоявшие в 1-й и 2-й гильдиях, только в 1850-х годах стали изредка встречаться имена русских цеховых.

Чтобы максимально приблизить качество своих изделий к европейскому уровню, хозяева-иностранцы приглашали из-за границы в свои мастерские швей и закройщиц, постигших секреты мастерства в парижских ателье. В начале 1820-х годов «из магазина Марии Рисс, что на Кузнецком Мосту, в доме Столбкова, парижский дамский башмачник, кончив свой срок, уехал; ныне приехал в оный из Парижа другой башмачник, работающий гораздо превосходнее прежняго»³⁸¹. Хозяйка магазина дамских уборов в доме Татищева на Кузнецком Мосту купчиха Анна Карловна Делавос в 1830 году «выписала из Парижа двух мастериц, одну для делания платьев, а другую для шляпок и чепчиков». Два года спустя Анна Карловна «выписала из Парижа модистку и портниху из самых лучших магазинов парижских»³⁸². По сведениям на 1831 год, в ее магазине числились 2 работника и 10 учеников, возраст последних не превышал 18 лет³⁸³.

Госпожа Фабр пригласила некую мадам Фанни Зиммерманн, уже известную своим талантом в столицах Франции и России. Еще через несколько лет, «желая присоединить шитье платьев, салопов и корсетов к головным уборам, уже столь известным в Москве… выписала из Парижа девицу, которая только что вышла первою ученицею от г-жи Викторины, модистки, которая приобрела большую славу в Париже»³⁸⁴.