Мое безумие

Я допила свою четвертую чашку фруктового пунша, хотя, если честно, с удовольствием пропустила бы что-нибудь покрепче.

– Можно ли опьянеть от фруктового пунша? – задумалась я вслух.

– Если под опьянением ты имеешь в виду высокий уровень сахара, то да.

Я взглянула на Синклера и улыбнулась.

– Этот вечер не так уж и плох, как я думала.

Синклер обвел глазами людей вокруг нас.

– Он был бы еще лучше, если бы мы перестали прятаться в углу.

– В этом разница между тобой и мной: я обычно сижу в углу, а ты любитель поговорить со всеми. – Я слегка толкнула его руку. – Тебе ведь скучно сидеть здесь рядом со мной, я права?

Озорной блеск моментально исчез из его глаз. Взгляд сделался пронзительным, и мне пришлось бороться с желанием отвести глаза.

– Нисколько, – хрипло произнес он. – Мне нравится быть с тобой.

Мое сердце с жадностью схватило его слова, хотя и не имело на это права. Но Синклеру это удалось. Он заставил меня хотеть то, на что мне не полагалось смотреть даже одним глазком.

Я прочистила горло и оглянулась на смеющихся людей. Громко скрипнув стулом, Синклер встал и, возвышаясь надо мной, протянул мне руку.

– Не хочешь? – Он кивнул в сторону танцующих.

Я, конечно, люблю повеселиться, но вертеть попой на глазах у посторонних людей – это не по моей части. Я покачала головой.

– Мне хорошо и так.

– Что-то подсказывает мне, что тебе будет хорошо везде, но давай, будет весело.

Синклер произнес это с легкой улыбкой. Он не догадывался, что его слова поразили меня прямо в сердце.

– Давай, – повторил он. – Тебе не помешает расслабиться.

Я кивнула и, поборов смущение, взяла его руку. Песня была из восьмидесятых годов, я смутно помнила, как мама слушала ее, когда я была маленькой. На нас никто даже не взглянул. Все были заперты в собственном времени, заново переживая свои счастливые дни. Их энергия была заразительной, я невольно улыбнулась.

Однако я все еще колебалась и скованно раскачивалась из стороны в сторону.

Синклер наклонил голову.

– Ты не производишь впечатление человека, который стесняется танцевать.

– Дело не в том, что я не хочу танцевать. А в том, что нас окружают посторонние люди.

Он вопросительно приподнял бровь.

– И ты знаешь… – Я помахала рукой. – Это как-то неловко.

– А вот и нет. То, что это посторонние люди, – главный стимул, чтобы потанцевать.

Я улыбнулась. Синклер был прав.

– Думаешь, что выглядишь идиоткой? Ну и что такого? Ты больше никогда не увидишь этих людей.

– Кроме тебя, – заметила я.

– Кроме меня, – согласился он с лукавой искоркой в глазах. Он протянул руку, и мои ладони утонули в его ладонях. – И обещаю: я буду безжалостно тебя дразнить.

Наши руки – единственные части тела, которые соприкасались, но между нами как будто возник электрический заряд. Высоко подняв их, Синклер замахал ими из стороны в сторону. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать его примеру.

Затем он закружил меня. Моя юбка колоколом крутилась вместе со мной, мое лицо сияло улыбкой. Я не могла вспомнить, когда в последний раз мне было так весело.

Прозвучали две песни, затем три. У меня уже заболели ноги. И все же мы продолжали танцевать, веселясь в нашем маленьком мирке. Когда мы закончили, мои щеки пылали румянцем.

– Ну как, ведь неплохо? – спросил Синклер, когда мы вернулись к нашему столику. Его глаза задорно блестели.

– Прикольно, – ответила я, но правда была в другом: танцуя с Синклером, я впервые за несколько месяцев – если не лет – ощутила себя живой.

Увы, моя улыбка моментально померкла. Я поняла: чтобы и дальше поддерживать между нами расстояние, я должна как можно скорее найти в Синклере нечто плохое. По-настоящему плохое, а не мелкие простительные слабости, которые незаметно притягивали меня к нему.

Но, может, так будет всегда.

Что, если влечение это никогда не ослабнет?

– Ты и вправду умеешь танцевать. Я знал, что ты держишься за меня.

Через пару мгновений женщина постарше пригласила Синклера на белый танец. Я не возражала. Сидя за пустым столиком, я наблюдала за происходящим. Вокруг меня были такие счастливые, веселые лица, я же думала лишь том, будем ли мы с Уэсом когда-нибудь на них похожи.

Я вытащила телефон. На экране высветилось: 10:43. Мои глаза полезли на лоб, но не потому, что было уже поздно. Меня насторожили пятьдесят пропущенных звонков. Все как один от Уэса.

– С тобой все в порядке?

Еще раз посмотрев на телефон, я сунула его обратно в сумочку и кисло улыбнулась Синклеру.

– Все отлично.

Он скрестил руки, и я поняла: он видит меня насквозь.

Внезапно я встала.

– Тебе не кажется, что мы засиделись? Уже поздно.

– Конечно. Пойдем.

Мы бок о бок вышли на улицу. Мой разум летал со скоростью миля в минуту в попытке придумать, что я скажу Уэсу, когда вернусь домой. Обычно было невозможно угадать, когда и из-за чего он взорвется, но на этот раз внутренний голос нашептывал мне: «Готовься». Я была неосторожна. Я на время забыла мои заботы, и теперь мне придется за это ответить.

– Все было не так уж и плохо. Я зря опасался, – сказал Синклер.

– Мне тоже понравилось.

– Знаю, я впервые видел, как ты улыбалась.

– Я все время улыбаюсь.