Моё имя (СИ)

Отставив в сторону давно проржавевшее ведро, королевский советник присел на корточки — так, чтобы его глаза оказались на одном уровне с моими.

— Как вы, госпожа париса? — поинтересовался он с притворной заботой.

— Лучше ещё не бывало. Спасибо за беспокойство, — ответила я, проклиная весь мир за то, что не могу задушить рыжеволосого прямо здесь и сейчас.

— Рад слышать. Вам здесь не холодно? Если хорошо попросите, то, так уж и быть, прикажу слугам решить вопрос с отоплением.

— Ой, что вы, что вы! Не стоит беспокоиться! Мысль об огненном пучке волос, столь надёжно спрятанном у меня в комнате, греет куда лучше любого обогревателя.

— Ну-ну, — его лицо искривила ухмылка, — храбрись, пока можешь. Скоро это желание пройдёт, и ты буквально начнёшь молить нас всех о прощении. Однако уже никто и ничто не поможет тебе, чёртова предательница. Даже его величество.

— Вот как? Почему же тогда сейчас я в темнице, а не на эшафоте?

— Потерпи ещё немного. Всему своё время, — рыжеволосый поднёс идеальное личико к моему раскрасневшемуся и с притворной нежностью откинул в сторону, упавшую на глаза прядь. — Даже не верится, что стоящая передо мною находящаяся на пороге смерти девчонка и есть та самая Ада Норин, собиравшаяся заказать себе меч из моего оперения. Как теперь планируешь одержать победу в войне, что сама же всем здесь и объявила? Жизнь весьма изменчива, не считаешь?

Конечно, тогда на языке крутилась целая тысяча оскорблений, которые я была готова бросить в лицо этому придурку, особо и не задумываясь, однако в итоге, ко мне в голову пришло кое-что куда более заманчивое и интересное. Приковав к себе Лудо испепеляющим взглядом, я собрала в горле как можно больше слюны и, весьма неслабо сжав лёгкие, плюнула в него со всей силы. Жидкость попала рыжеволосому точно в глаза и, потеряв концентрацию, тот тотчас шмякнулся прямиком на своё мягкое место. Лишь услышав, как я задыхаюсь от смеха, Лудо, наконец-то, собрался и, протерев глаза манжетой бардового пиджака, выпрямился во весь рост. Он вновь подошёл ко мне, однако, в этот раз не захотел приседать: чувствовать себя выше меня для него тогда было просто жизненно необходимо.

— Ах, ты… чёртова дрянь!

После этой фразы последовал удар ногою в живот. Неосознанно я скривилась от боли, однако всё же проглотила крик до того, как он успел вырваться из горла наружу. Тем временем Лудо схватил меня за волосы и, больно дёрнув, заставил встретиться с ним взглядом.

— Смотрю, до тебя всё никак не дойдёт твое теперешнее положение — ну так ничего, я обещаю объяснить всё чётко и ясно.

Дальше был удар, затем ещё один и ещё. Ублюдок отбросил мою голову назад, и я сильно ударилась макушкой о кирпичную стену. Перед глазами всё поплыло, пока сам Лудо вдруг превратился в расплывчатое, огненно-красное пятно с клыками вместо зубов, клешнями вместо рук, и щупальцами вместо ног, нарисованное моим бурным воображением. Однакоя не плакала, не кричала, и не стонала — самособой, без ожидаемого отклика на свои действия Лудо бил лишь сильнее. Вот только… Мне было всё равно. Я не чувствовала боли. Я просто-напросто не могла её чувствовать. Не после того, как пронзила мечом единственного дорогого мне человека. Не после того, как своими же руками отняла жизнь у того одного, кому в этом мире была правда небезразлична. Не после того, как была вынуждена улыбаться эксилю, пусть и не осознанно, но отнявшему у меня всё, чем я когда бы то ни было дорожила. Верно, я потеряла возможность чувствовать боль после всего этого. Ведь, с какой стороны ни посмотри, теперешняя физическая боль — ничто по сравнению с той, которую мне приходится нести изо дня в день у себя в сердце.

Через какое-то время, видя перед собой лишь искривлённую ненавистью улыбку Лудо Девериуса, я потеряла сознание.

***

Вернуться в реальность мне помогли чьи-то нежные прикосновения. Сквозь пелену сна я почувствовала, как руки, переполненные теплотой и заботой, осторожно обрабатывают мои недавно полученные синяки и ушибы. В тот момент имя «Сирил» уже готово было сорваться с губ без какой-либо задней мысли. Однако хорошо, что подобная глупость осталась лишь в планах — когда, наконец, открыла глаза, то увидела перед собою вовсе не Сирила, а Венди.

Малышка не сразу заметила, что я пришла в себя, но как только сделала это — тотчас бросилась обниматься. Самособою, я очень хотела ответить ей тем же, однако была вынуждена подавить в себе это желание из-за цепей, столь сильно ограничивающих круг моих настоящих возможностей. В итоге смогла лишь успокаивающе улыбнуться. Когда же от крепкой хватки почти что начала задыхаться, девочка отстранилась и села рядом со мной у стены, уже успевшей стать для меня и надсмотрщиком, и единственным здесь собеседником. Ну, а поскольку начинать разговор она уж никак не спешила — столь ответственную роль я решила взять на себя.

— Что ты здесь делаешь? Тебя бросили в тюрьму из-за связи со мной?