Мое не мое тело. Пленница

Тело ныло, корчилось, объятое жаром разбуженного желания. Между ног становилось нестерпимо. Я до паники боялась, что Этери бесстыдно опустит руку, но одновременно одуряюще хотела. Но вместо этого моя рука легла на твердеющий бугор в его штанах. Поглаживала. Смело, не стесняясь. Так, как я никогда не позволила бы себе. Этери привстала на цыпочки и потянулась к его губам. Облизала кончиком языка, продавила до гладких зубов. Нордер-Галь завел руку мне за спину и прижал к себе, но так и смотрел в глаза, не отрываясь, удерживая меня взглядом. Дыхание стало единым, и я уже не замечала, что моими действиями управляет эта стерва. Я бы делала то же самое. На мгновение показалось, что тело вернулось ко мне, зазвенело, ожило. Я горела так же, как горела моя захватчица. Трепетала, шумно втягивала воздух. Я плавилась, растворялась в раскаленном мороке, будто в воздухе полуденной пустыни. До тех пор, пока мое тело не дернулось, а ладонь не зажгло отголоском звонкой пощечины.

Нордер-Галь разжал руки и просто смотрел на меня. Этери отстранилась, вскинула голову:

— Ты целовал не меня… Ее! Эту дрянь с битым геном! — Она почти взвизгнула, сжав кулаки, едва не топнула ногой: — Не отрицай!

Он молчал, и глаза затухали, темнели от расширяющихся зрачков.

— Отвечай мне, Нор! Отвечай!

Он по-прежнему молчал, а стерва лишь распалялась. Мне представлялось, что внутри закипает чайник, и вот-вот сквозь маленькую дырочку в крышке носика повалит упругая струя обжигающего пара.

— Ты никогда не целовал меня так. Никогда!

Он убрал руки за спину, будто боялся не сдержаться:

— Ты никогда и не хотела этого, Этери, — он будто напоминал самому себе, с кем говорит. — Я принимал твои правила.

— Здесь все принимают мои правила. Даже отец.

Нордер-Галь кивнул. Вскинул голову:

— Ведь она еще здесь?

Этери молчала.

— Ответь. Она здесь?

Она снисходительно кивнула:

— Здесь. И прекрасно слышит твой скулеж. — Она помедлила, склонила голову: — Эй, ты! Слышишь?

«Слышу».

Этери улыбнулась:

— Ну вот: твоя ненаглядная слышит. Пока еще… — Она расхохоталась в голос: — Надо же! Променять дочь архона на безродную девку с битым геном!

Нордер-Галь сцепил зубы:

— Откажись от этого тела. Позволь ей выжить.

Кажется, она онемела от неожиданности. Досмеялась остатками недавнего смеха, будто давилась.

— Ты спятил?

Нордер-Галь вскинул подбородок:

— Я выжгу весь мир ради тебя. Я найду тело, похожее на твой прежний облик. Только подожди.

Этери посерьезнела. Я чувствовала, как уголки губ ползут вниз:

— Не ради меня, Нор. — Она покачала головой. — Не ради меня — ради нее. В этом вся разница… И этого не будет. Ты уже подписал приговор. Вам обоим.

Она развернулась и направилась к выходу, цокая каблуками.

— Я не травил тебя. И ты это знаешь.

Стерва фыркнула, обернулась у самой двери:

— Да кого это теперь волнует? Ты предал меня. Готовься, Нордер-Галь. Ты станешь свидетелем кончины своей ненаглядной. Потом… своей мерзкой птицы. А потом, когда ты в должной мере сумеешь прочувствовать боль утраты, исчезнешь сам.

* * *

Я молчала. Долго и упрямо. Не поддавалась на провокации этой стервы. Я будто застыла. Хотела, чтобы вместе со мной застыло время, будто застигнутое нежданным ночным морозцем. Пожалуй, я никогда не поверила бы в то, что услышала совсем недавно. Если бы не увидела его глаза. Взгляд Нордер-Галя преследовал меня. Будто пронзал неприступные стены Каш-Тара, касался моего лица. Я бы никогда не поверила, что смогу найти союзника в лице виновника всех моих бед. Если бы эта злобная тварь поставила хоть какое-то условие, дала хоть малейшую надежду — он согласился бы на все. Я не сомневалась. Но она не дала даже шанса.

Не знаю, что сломалось в нем, но я видела эту перемену. Позднюю, запоздалую. Есть ли хоть малейший шанс достучаться до этой суки? Когда она намерена прекратить мое существование?

Мы поднимались по узкой сырой лестнице в ее комнаты. Камни уже вымерзали по ночам и сейчас отдавали холод, как накопители рефрижератора. Звуки шагов гулко расползались по пролету. Виссар-Ат был полон какого-то гнетущего кинематографичного очарования. Выверенных линий. Приглушенного цвета. Царство полированного гранита — вечного камня.

Этери пересекла широкий балкон, с которого открывался невообразимый вид на город, укрытый серым небом, как колпаком, углубилась в просторный темный коридор, украшенный бронзовыми статуями. Я уже знала, что за поворотом налево находятся кованые двери в ее часть дворца. Караульные приветствовали свою госпожу, но она прошла, будто в упор не замечала их. Зашла в комнаты, рухнула в кожаное кресло с высокой мягкой спинкой и притянула черную планку апота, лежащего на низком столике. Развернула панель, и тут же послышался голос:

— Жду распоряжений, благородная госпожа.

— Обедать.

Коротко и ясно. Она не разорялась на разговоры с прислугой. Вероятно, считала ниже своего достоинства.