Мое побережье (СИ)

Я уклонилась от взора Хэппи, вознамерившегося заглянуть мне в глаза. Не нужно видеть, чтобы знать: полного так раздражающего сейчас сочувствия. Спасибо, Хоган. Но не надо.

Кому, как не мне, знать, что характер Старка — далеко не сахар.

***

Все столики на улице оказались поголовно занятыми. Не мудрено: теплое солнце приятно грело, а стойкий запах весны едва ощутимо кружил голову тем, у кого она не была забита тяжелыми мыслями.

Запах свежести. Запах надежды.

Высокое чистое небо и мечты о рождении чего-то нового. Все это — так далеко от моего нынешнего угнетенного состояния.

Аромат арбуза или яблока — витающие под носом нотки очень схожи, и разобрать их проблематично, — раздражает обоняние воспоминаниями о чем-то очень знакомом и недалеком, которые утекают из пальцев, как вода, не дающие поймать себя за невидимые хвосты.

Хэппи и Тони задержались после физкультуры в раздевалке — Хоган обсуждал с тренером некие вопросы относительно своих тренировок, в суть коих я вслушивалась слабо.

А спрашивать в лоб сидящего напротив Роджерса: «Чем ты пахнешь?» было бы не совсем прилично. Даже если это являлось сомнительной успешности способом отвлечься.

— С тобой все хорошо? — он первый нарушил тишину, вырывая меня из водоворота образов, неясными тенями терзающих рассудок. — Ты какая-то бледная, — Стивен с непривычной придирчивостью изучал мое лицо, будто пытаясь найти в нем причину плотной пелены мыслей, которые заслоняли меня, сродни несуществующему щиту, от внешнего мира.

— Да, я… — отвлеченно заковыряла вилкой в тарелке. — Я просто не выспалась.

Бледная. Чересчур мягкое определение; я была страшно выжатой, изнуренной до последней капли и разрываемой желанием снять с плеч тот груз, который навалился на меня в последний выходной день.

Все так завертелось, что времени на передышку не осталось.

Хотелось тайм-аута. Хотелось сесть в тишине комнаты и с чистой головой разобраться, что, черт возьми, творится вокруг изо дня в день.

После дня рождения Брюса чужие жизни галопом понеслись перед моими глазами, утягивающие в свой круговорот и не оставляющие времени на собственную.

Сложность того, чтобы хранить чью-то тайну — иногда она может оказаться непосильно тяжелой.

— Могу спросить, почему не спалось? — он отхлебнул сок из небольшой коробочки, отчего та с шумом сжалась.

Я прикусила губу.

В самом деле, почему мне не спалось? Я измяла простыни, глядя в потолок да стены сухими глазами, пока утренний свет не затопил комнату серой дымкой. Пока в соседней комнате не раздался приглушенный звон будильника, не зашевелился Майк, просыпающийся во имя исполнения своего гражданского рабочего долга. Если прислушаться, можно было различить, как он хлопал дверцами шкафчика в ванной.

Я смотрела на дурацкую картинку какой-то болонки, купленную за двенадцать долларов и прибитую к стене. А вместо белой собачонки перед ликом стояли чужие, покрасневшие глаза и подрагивающие губы, сжатые в попытке не проронить ни единого обличающего звука.

Наташа разорвала зрительный контакт, отвернулась к окну и скорой дробью отчеканила:

— Порядок. Я в норме.

Она старалась не демонстрировать собственного волнения, когда мы сидели в тошнотворно-оливковом зале ожидания приемного отделения больницы. С головой ее выдавали пальцы, до побеления сжимающие ручки небольшой кожаной сумочки. Я пыталась отвлечь ее незатейливыми разговорами, в которых была откровенно не сильна, и в какой-то момент мне даже это удалось: она коротко рассмеялась на истории, как я полезла посреди школьного коридора в сумку за зазвонившим телефоном, но вместо него вытащила ключи, за которые зацепилась злосчастная запасная прокладка; полоса неудач на этом не закончилась, и в момент, как я наклонилась за ней, на пол посыпался целый град из аккуратных зеленых квадратиков. Оказавшийся за моей спиной Тони предложил помощь. Разумеется, он понял природу неопознанных летающих объектов, но вместо того, чтобы ближайшую неделю доставать меня с упоминаниями грандиозного позора, Старк плотно сжал готовые разорваться в нервной улыбке губы и титаническими усилиями сдержался, после чего присел на корточки и протянул мне одну из прокладок. «Ни слова об этом», — сказала я ему в тот день, и Тони на удивление не ослушался.

Но потом подошла ее очередь, и мелькнувшая было улыбка сползла. Я поймала ее руку и сжала, вынуждая взглянуть на меня.

— Все будет хорошо, — пальцы Наташи были холодными и мелко подрагивающими. — Ты не можешь забеременеть от святого духа.

Если б я только знала наперед, что произойдет, когда она выйдет из кабинета, стиснув руки на груди так, что ткань кожаной куртки натянулась до предела, я бы ни за что не произнесла этих слов и в худшем случае — оторвала бы себе язык.

Она пробыла в кабинете не долго; или это для меня время в волнении пролетело слишком быстро.

— Тесты, которые я сделала дома, точны. Я не беременна, — тихо проговорила она, словно бы не слушающимися руками обматывая вокруг шеи яркий цветастый шарф.

Она шла к выходу, глядя в пол перед собой и одновременно — никуда.