Мое побережье (СИ)

— Слава богу, — я расслабленно вздохнула, отчего-то радуясь мыслям, что худшее осталось позади. — Что тогда с твоими месячными?

Легкий порыв ветра растрепал рыжие волосы, едва дробь сапожек на невысоком каблуке достигла выхода.

Голос вдруг поднялся на пару тонов вверх:

— Они сказали, что у меня — нечто, называемое преждевременной менопаузой. — Я замерла на ступенях и бессильно уставилась в блеснувшие глаза, отпечатывающиеся на моей сетчатке, в мозгах, на сердце — навсегда. Ее вздох напоминал реакцию человека, из последних сил удерживающегося на грани. — Менопауза препятствует овуляции. Они сказали, что я не смогу зачать ребенка. Никогда.

И вдруг — так отчаянно и так беспомощно всхлипнула, крепко зажмуриваясь и отворачиваясь, прижимая дрожащую ладонь к искусанным губам.

Так банально и избито, но порой чужая боль — сильнее собственной.

Все проблемы этого идиотского, несправедливого мира разом показались мне пустыми и мелочными. Как воздушный шар, который резко проткнули иглой, и который не оставил после себя ничего, кроме жалкого огрызка на земле — резиновый, рваный кусок мнимого объема.

— Пеппер! — щелчок пальцев перед носом.

Я подскочила на месте, пролив горячий кофе из бумажного стаканчика себе на руку. Чертыхнувшись, украла с подноса Роджерса салфетку, забыв спросить разрешения, и принялась хаотично мотать ладонью, стряхивая с пальцев обжигающие темные капли.

— Ты точно здорова? — Стив смотрел на меня так, как если бы сомневался, разучилась ли я понимать английскую речь. — Я могу проводить тебя до…

— Нет-нет, все в порядке, я, я задумалась. Извини.

— Но есть же… какие-то лекарства от этого?

Она качает головой, и, кажется, задерживает дыхание.

За нашим столиком воцаряется тишина, пока я не решаюсь перевести тему.

— У тебя, э, — все-таки продумывать речь заранее — не самая худшая идея, — новый одеколон? Пахнешь чем-то сладким, — пояснение в ответ на недоуменный взгляд. — Приятным, — на всякий случай, чтобы не возникло ненужных мыслей.

— А. Наверное, женским гелем для душа. Я ночевал у Наташи.

Что-то в желудке словно обрывается.

Я стараюсь придать лицу максимально беспечное выражение, но голос все равно вздрагивает:

— Как у нее дела?

Лицо Стивена разом мрачнеет.

— Трубку не берет. В школу сегодня не ходила, — его взгляд бесцельно скользит по толпе, среди которой ученики весело переговариваются друг с другом, смеются и что-то громко восклицают. — Если не ответит, заеду вечером. Спасибо, что сходила с ней, — добавляет после непродолжительного молчания.

Не знаю, что меня смущает больше: его странная благодарность или факт, что он обо всем знает.

«Конечно, знает», — тут же насмешливо ехидничает рассудок. — «Они ведь друзья, тебя это удивляет?»

«Нет», — хочу ответить, да вовремя спохватываюсь: окружающие могут не так понять. Нет, не удивляет. Кажется, в этом мире осталось слишком мало вещей, которые в состоянии меня эпатировать.

Этот учебный год слишком разительно отличался от мирного уклада, комфортного и привычного, когда мы были детьми и не заботились ни о чем, кроме собственных мелочных капризов. Кем мы становились сейчас? Кто бы ответил. Уже не дети, но еще не взрослые.

Сумасшедший баланс где-то посередине, бросающий из крайности в крайности.

Разные люди, начиная от Майка и заканчивая Роудсом, часто спрашивали меня, все ли в порядке. Очевидно, мое лицо выражало обратное.

Я лишь улыбалась и твердила: «Все хорошо», как если бы могла внушить это себе, и им тоже.

Кажется, они верили.

А я — нет.

========== 17. ==========

«Я научился скучать, мое побережье».

Я наконец-то купила шляпу.

Так и не найдя ответа на вопрос: «зачем она мне нужна?», а потом нервно и немножко невесело смеясь над тем, как порыв ветра в одночасье сдувает ее с головы и чуть ли не несет в лужу, говоря кричащей: «Лови ее!» Наташе: «Вот и вся жизнь у меня, как эта шляпа».

Неладную фетровую шляпу с широкими полями.

Возможно, она была мне самую малость велика — в конце концов, подобного типа головных уборов, чтобы выводить четкие умозаключения на сей счет, я никогда не носила, не считая парочки соломенных шляпок в недалекой юности, на отдыхе, которые всегда забирало в свои пенящиеся волны море; и, возможно, я в ней была похожа на гриб, однако Наташа задумчиво кивнула и вымолвила: «Знаешь, неплохо», и мой кошелек несколько опустел.

К слову упомянуть, мальчишкам она тоже пришлась по нраву. Тони даже попросил эксцентричную покупку «погонять»; а мы с Хоганом хохотнули и попросили его в скором порядке снять с головы дамскую деталь гардероба, ибо Старк напоминал мужчину далекой эпохи корсетов и запряженных лошадьми повозок, переодетого на манер леди и оттого наводящего на весьма своеобразные мысли.

Из-за дышащих в затылок, тем самым вызывающих нездоровую, нервную дрожь поджилок, экзаменов, времени на досуг не оставалось совершенно, но в те редкие дни, когда подготовка изводила меня настолько, что хотелось вышвырнуть учебник в окно, а мозг плавился от переизбытка информации, я посылала к черту все, что только можно было послать, и выбиралась с Наташей в город.