Мое побережье (СИ)

Я сощурилась, пробуя придать себе вид недовольного подозревателя.

— Кто тебя знает. Какие планы ты вынашиваешь в голове.

— Помимо тех, что я разрабатываю техно-органический вирус, переписывающий генетический код? — Олдрич подключился к игре и скрестил руки на груди.

— Помимо этих мелочей и завоевания мира, — я кивнула и сделала несколько поползновений слезть, не с первого раза и отнюдь не грациозно встречаясь двумя своими с землей. Послышался полусмешок-полуфырканье.

— Ну, ты будешь моим первым суперсолдатом.

— А опыты, как я понимаю, начнутся здесь и сейчас?

Киллиан повел плечами и в свободной, явно выработанной годами манере соскользнул с мотоцикла; я невольно позавидовала плавности его движений.

— Не здесь — дома, — отряхнул штанину, двинулся ко мне. Умостив руку на плече, мягко подтолкнул к выходу из гаража. — Чем больше запертых дверей, тем выше безопасность.

— И что, ты создашь целую армию? На кой? — диалог шел не так стихийно, как, допустим, бесконечные дружеские споры с Тони, но… может, витающее в воздухе, слабое напряжение характерно для первых встреч? Образно выражаясь; вечеринка на пляже ознаменовывалась большим количеством народа, которые, пусть и фигурируя вдалеке, создавали неопределенный ореол защищенности.

В голову закрались мысли о том, что с Брюсом сего явления не возникло — «приятельская волна» установилась сразу, говорить с ним было приятно и незатруднительно, слова воистину лились нескончаемым потоком, и хотелось обсудить все на свете: любит он чай или кофе, где покупал наивкуснейшие пончики с сахарной пудрой, на самом ли деле ему нравятся истории о Шерлоке Холмсе и почему. Превращаться неожиданно для самой себя в подобие экстраверта, покуда, как правило, болтливый до безобразия Тони молча пил чай и лишь изредка дополнял дискуссию репликами.

С Киллианом было сложнее. В его обществе я не чувствовала себя раскрепощенно, тщательно подбирала произносимые слова, возвращала улыбку не до конца искреннюю. Может, теория о «своих» людях действительно имеет место быть? Как иначе объяснить летящее притяжение к одним, которых чувствуешь, точно самих себя, не контролируя речь и незаметно делясь всем без разбора, и сковывающую опаску по отношению к другим?

Будь я смелее и бесцеремонней, обязательно попросила бы у Брюса номер и была счастлива от одной лишь возможности дружить, но мне, увы, даже представлять было неловко, что он обо мне подумает, обратись я с сего рода просьбой. Не исключаю, что Олдрич хороший парень, но…

Мы будто выпали из разных коробок пазлов.

— Все то же вселенское господство, забыла? — он повернул ключ в замочной скважине, и за дверью послышалось шкрябание да тихое поскуливание. — Но сперва напою тебя чаем… Ахилл!

Золотистый ретривер подал звонкий голос и подпрыгнул на задних лапах, готовый сбить Киллиана с ног порывом отчаянной собачьей преданности.

Мне удалось временно избежать нападения, спрятавшись за спиной Олдрича. Ахилл тянулся дружелюбной мордой к лицу, периодически чмокая длинным языком и пытаясь облизать зажмурившегося Киллиана.

— Ну, все-все, — он почесал собаку за ухом и коротко наклонился вперед, подставил щеку, сдаваясь, что против воли вызвало у меня улыбку. — Прекращай шалеть. Надеюсь, ты не боишься собак, — обратился ко мне, — а то эти больно любвеобильные.

— Не боюсь, — подбежавшая дворняжка, с любопытством обнюхивающая сапоги, была совсем маленькой, игриво махала хвостом и взирала с чистейшим доверием. Нотти, надо полагать; вспомнилась фраза о том, что собаки помнят доброту. — Привет, — я присела на корточки, поглаживая пальцами черепушку размером с собственную ладонь. Шерстка оказалась мягкой и гладкой на ощупь.

Задавшись вопросом, есть ли «Ахилл» — сокращение от «Ахиллес», мы завели разговор о мифах Древней Греции, плавно перетекший в тему экзаменов, что скоро набьет оскомину, да личных профильных предпочтений и планов о поступлении. Олдрич знал историю поверхностно, без свойственного мне фанатизма, зато всей душой проникался к биологии, о которой я выговорилась с откровенным «фи».

Интерьер был обставлен просто, но вполне в стиле домов близлежащей территории: везде доминировали приглушенные, коричневые или оливковые, теплые и темные оттенки. Отсутствие вычурности.

Слово за слово, оказались в его комнате. Полнейший минимализм: кровать да тумбочка, компьютерный стол, небольшой комод. Из «декора» здесь был разве что ковер и постер с серфером над спальным местом. Предложение посмотреть фильм было таким же ожидаемым, как и рассвет, ступающий на смену ночи. Однако мне невероятно свезло: никаких «диванных посиделок»; только пара стульев у компьютера и огромный пакет с чипсами, желание опустошить который пересиливало даже недавнее воспоминание о не сошедшихся джинсах.

Контроверза между «Троей» и «Отступниками» была забавно-яростной, но короткой; на секунду сделалось чуть грустно от осознания, что Олдрич — не Старк, который бога переспорит, лишь бы оставить последнее слово за собой. Киллиан смирился непозволительно быстро. Впрочем, удивляться нечему.