Мое проклятие. Право на счастье

Я помнила, что произошло в прошлый раз, и не представляла, как себя вести, что говорить, чтобы не вызвать новую лавину возмущенно-ревнивых вопросов. Но Саварда сейчас интересовал вовсе не мой неведомый поклонник, а нечто совершенно иное.

— Как ты здесь оказалась, Кэти? — Как-как… Откуда я знаю? Так же, как и до этого, наверное. — Я не проводил ритуал, не использовал заклинания и поисковые артефакты, а ты пришла. Сама… Что-то случилось? — Он нетерпеливо подался вперед и впился в меня взглядом. — Тебе грозит опасность? — Отрицательно качнула головой. — У тебя неприятности? Ты ранена, больна? — настойчиво допытывался мужчина.

— Все в порядке. И я совершенно здорова.

— Тогда не понимаю… — Крэаз задумался, потом лицо его внезапно прояснилось, он откинулся на спинку кровати и выпалил изумленно: — Ты рядом, Кэти! Где-то совсем близко от меня. Верно?

Как мне удалось не отшатнуться и сохранить более-менее невозмутимый вид, не представляю. А сиятельный оглядел меня с ног до головы и уверенно продолжил:

— Да, в этом все дело. Может, ты и не в Атдоре, но точно в провинции Боргов.

Фух… Слава всем богам, об усадьбе и речи не идет. Уже хорошо.

— Почему ты так решил? — пробормотала чуть слышно.

— Почему? — переспросил Савард и улыбнулся — многозначительно так, предвкушающе. — Я каждую ночь пытался встретится с тобой, и всего дважды добился успеха, а сегодня ты без всяких дополнительных ухищрений и стараний перенеслась сюда. Значит, расстояние между нами сократилось, и притяжение усилилось. Это, во-первых. Ну, а во-вторых…

Мужчина приподнялся, стремительно рванулся ко мне и схватил за руку. Схватил… Меня… За руку!

— Во-вторых, — торжествующе закончил он, — наша связь настолько окрепла, что я могу не просто прикоснуться, но и удержать тебя. — И он сдавил чуть сильнее, показывая, что да, может. И очень легко.

И тут мне по-настоящему стало страшно. Видимо что-то такое мелькнуло на моем лице, потому что Савард мгновенно перестал улыбаться и произнес с безграничным удивлением:

— Ты боишься, Кэти? Меня?!

— Нет, — ответила чистую правду, — не тебя.

— Чего же тогда? Только не лги, я отчетливо ощущаю твой ужас.

Перевела взгляд на его пальцы, все еще крепко сжимающие мое запястье.

— Понятно, — помрачнел мужчина. — Решила, что попалась, что я не позволю тебе уйти, и испугалась.

— А разве не так?

— Нет. Твое астральное тело не способно долго существовать без физической оболочки, если вовремя не вернешься — погибнешь. Так что не бойся, — невесело усмехнулся сиятельный. — Я не стану удерживать.

Он ласково, томительно-нежно погладил мою ладонь, так, что у меня сладко заныло в груди, а потом разжал руку, отстраняясь.

Странно, но вместо облегчения я почувствовала лишь безнадежную ноющую тоску.

— Скажи мне, Кэти, — голос Саварда звучал прерывисто и хрипло, точно слова давались ему с большим трудом, — Неужели мысль о том, чтобы остаться со мной, настолько тебе отвратительна?

— Дело не в этом? — отвела взгляд в сторону.

— В чем же?

Неопределенно передернула плечами, не желая бесконечно повторять одно и то же, и задала свой, очень важный для меня вопрос:

— А если бы существовал способ с помощью астрального тела быстро найти физическое, ты отпустил бы меня сейчас? Или заставил остаться, пусть даже силой?

— Не знаю… — после затянувшейся паузы глухо отозвался сиятельный. — Еще несколько дней назад я бы сразу ответил: «Нет, не отпустил». Найти, удержать — вот главное, а разбираться будем потом. Но после того, что ты сказала в нашу последнюю встречу, я уже ни в чем не уверен, — он снова взял мою руку, на этот раз легко, бережно. Повинуясь его жесту, присела на кровать и чуть не подскочила, неожиданно услышав: — Ты тогда говорила о любви. Помнишь? В твоем мире придают такое большое значение этому чувству? Что оно для тебя значит?

Нервно скомкала край простыни.

Разве можно вот так с ходу рассказать, что такое любовь? Когда встречаешь человека и счастлив просто от того, что он рядом. Когда принимаешь его целиком со всеми достоинствами и недостатками. Когда улавливаешь его эмоции и чувствуешь лучше, чем самого себя. Когда, едва прикоснувшись, желаешь до дрожи, понимаешь, что уже не забудешь никогда и отпускаешь навсегда, если он пожелает уйти. Как объяснить, все это человеку, выросшему среди тех, кто никогда не испытывал ничего подобного?

В памяти сами собой всплыли знакомые с юности строчки. Да, точнее, пожалуй, не придумаешь. И я повторила их, убирая или заменяя непонятные Саварду слова.

— Если я говорю на языке людей и богов, а любви не имею, то я — всего лишь гулкий колокол.

Если я имею дар пророчества, и знаю все тайны, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто.

И если я раздам все, чем владею, отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.

Любовь долго терпит, милосердствует. Не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не раздражается, не мыслит зла. Любовь всегда защищает, всему верит, всегда надеется, все переносит.