Мое сердце – бензопила

Джейд вздрагивает, она еще не готова умереть! Но маска не вскидывает к ней руки. Она просто висит, вместе с… полным костюмом для подводного плавания, в комплекте с очками, тут же дождевик, который пришелся бы по вкусу Крейтону Дюку из «Пятницы, 13-го»… чего нет, так это хоккейной маски. Или фетровой шляпы. Просто стойка с баллонами для подводного плавания – хотя зачем держать их здесь, внизу, а не на палубе? Может… их кто-нибудь прячет?

Но зачем?

Ну, конечно, спохватывается Джейд: из-за Скуби-Ду. Когда доходит до разоблачения, тебе во всех подробностях показывают, как ложный призрак или не важно кто все проворачивает. Возможно, баллоны как раз и нужны для разоблачения. Кто-нибудь, хоть и Джейд, потянет за фиксирующий ремень – и баллоны покатятся прямо во время решающей исповеди.

Джейд точно знает – сейчас все это ей ни к чему. Рано. Впрочем, она хорошо помнит третий «Крик», поэтому сует руку во все, что висит – вдруг, едва она отвернется, оттуда кто-нибудь вылезет. Она выключает свет, прислушивается, не идет ли кто по коридору, не дышит ли, опять выходит в коридор и стрелой несется в туалет – он справа от комнаты Леты, только на левой стороне.

Сделав свое дело, она возится с застежками комбинезона, запахивает до жути мягкий халат, и тут ее внимание привлекают стойка и раскиданные по ней косметические принадлежности. Это не просто рабочий верстак, это мастерская художника. Она трогает вымазанную чем-то губку, проводит пальцами по ребристой щеточке, и… Это еще что такое?

Электрический цилиндр, но ведь это не…

Джейд аккуратно поднимает предмет: ножницы. Фу! Значит… она смотрит на дверь, думает обо всех коридорах по ту ее сторону, вспоминает слова Леты о том, что на яхте сегодня полно народу – съехались в город почтить память Дикона Сэмюэлса и отпраздновать Четвертое июля.

Но ножницы – мужские. Точно предназначены для больших рук, женщиной тут и не пахнет. И… единственный из Основателей с кокетливой бородкой, за которой, наверное, все время надо ухаживать, – Марс Бейкер. Значит, Марс Бейкер, раз он тоже пользуется этим туалетом, где-то неподалеку.

Джейд сглатывает, смотрит на себя в зеркало, прикасается к волосам. Вид у них такой, будто череп она вымазала клеем, а потом сунула голову в мусорный бак после новогодней вечеринки.

От прикосновения пальцы становятся маслянистыми. Наверное, она испортила Летину дорогущую подушку.

– Ну и хрен с ней! – Недолго думая Джейд берет ножницы, отстегивает предохранитель и, глядя на себя в зеркало, состригает одну прядь за другой. Она должна превратиться в Рипли из третьей части «Чужого», там дело было в космических вшах, но в итоге у нее получается какой-то колючий хаос, почти как у Томми Джарвиса из «Пятницы, 13-го», а череп заляпан пятнами обувного крема. Такие головы в детском саду ваяют из глины на уроках лепки.

– Что хотела, то и получила, – бурчит она и включает кран – смыть волосы в сток. Тот быстро забивается, и ей приходится лезть рукой в омерзительную воду, которая пузырится от выплюнутой пасты – зубы чистило человек десять, – Джейд хватает маслянистый клок волос и вышвыривает в мусорный бачок, как утонувшую крысу.

Наконец вода с бульканьем и фырканьем убегает вниз, оставляя на крутых боковинах раковины отрезанные кончики волос. Джейд снова включает кран, чтобы смыть остатки, ее старания почти увенчались успехом, улики уничтожены, и вдруг кто-то трясет дверную ручку, напирая на металлическую дверь плечом.

– Да?

– Побыстрее, – шепчет чей-то голос, хорошо, что женский, а не мужской, какой-нибудь старческий и сварливый.

И все же кто-то стоит и ждет по ту сторону двери.

– Сейчас, сейчас, – обещает Джейд, подражая, насколько может, сонному голосу Леты, хотя сделать это сложно – последние девушки не огрызаются, даже если огорчены или плохо держатся на ногах.

Джейд моет руки, вытирает их о нежнейшую полу халата, обматывает полотенцем колючий череп – совершенно новое ощущение – и выключает свет. Набирает в легкие воздуха, раз, другой, и на третьем выкатывается из туалета, стараясь держаться спиной к желающему ответить на зов природы и даже заталкивая его – или ее – в туалет, раз человеку приспичило.

Краем глаза она видит – это одна из близнецов, Синнамон либо Джинджер, и это лучшее, на что она могла надеяться: дети. Не Марс Бейкер, не Мадам Сэмюэлс или Мэйси Тодд, не Росс Пэнгборн или Льюэллин Синглтон, не Лана Синглтон, не… Как зовут жену Росса Пэнгборна? Донна?

Еще ее устроил бы Лемми, Лемми Синглтон. Он или Галатея. С детьми она справится. Детям можно навешать лапши на уши.

– Спасибо, – благодарит Синнамон или Джинджер в спину Джейд, заходя в туалет, Джейд просто кивает и идет по коридору, наверняка ей больше никто не встретится до самой…

Перед ней возникает другая близняшка, Синнамон или Джинджер.

Она смотрит Джейд прямо в лицо, не узнавая.

– Ты… ты кто?

– Подруга Леты, – бормочет Джейд.

– Тут волосы! – объявляет первая близняшка из туалета.

– Ее отец знает, что ты осталась на ночь? – спрашивает вторая.

– Он заказал нам кино, – поясняет Джейд, поворачиваясь боком, чтобы проскользнуть мимо.