Мое сердце – бензопила

Это отец Джейд, Открывашка Дэниэлс, каким-то образом доплыл сюда, борясь за жизнь, глаза и части головы нет, он судорожно вцепляется в Джейд, норовя утащить ее с собой в прошлое. Потому что Летина доска с гвоздем его не убила, ведь Лета – существо слишком чистое, чтобы убивать вот так, без причины. Мир не позволит ей нанести смертельный, окончательный удар.

Это удел таких, как Джейд.

Мачете даже не пробивает ему шею, но и этого достаточно. На сей раз кровь – жизнь – вытекает из него по-настоящему, она обволакивает лезвие, единственным глазом он смотрит на Джейд, и она говорит ему то, что всегда хотела сказать, единственное и сокровенное:

– Я доверяла тебе, папа.

Она отводит мачете назад, и он проваливается под воду – озеро Индиан заглатывает его, Утонувший Город зовет к себе, а Джейд, теперь уже преступница, индианка, прижавшая ухо к железнодорожным путям, как в фильме «Останься со мной», смотрит в сторону, и чувства ее обострены до предела.

Она гораздо ближе к пирсу, чем предполагала, так?

Ей не случайно показалось, что за ней наблюдают – это Тиффани Кени.

Она продолжает вести съемку своим телефоном.

– Нет, – пытается объяснить Джейд, но голос звучит слишком тихо, – ты не понимаешь, он… он…

Она сдается.

Что толку?

Джейд закрывает лицо руками и кричит, кричит и дергает ногами, а когда в следующий раз поднимает голову, ее уже отнесло от пирса, в Пруфроке горят красные и синие огни, над деревьями стрекочут вертолеты.

Понеслось!

Джейд внимательно смотрит, всем сердцем тянется к той стороне озера, но ее обагренные кровью руки остаются здесь. Одной она хлопает себя по нагрудному карману в поисках сигареты, которой там точно нет, снимает крышку с мини-холодильника и начинает ею грести: два натужных гребка справа, два слева, и так постепенно и бесшумно, прикладывая неимоверные усилия, она пересекает темную гладь.

Она снова плачет, потому что час пробил. Час ее последнего бегства. После того, что Тиффи записала на свой телефон, назад пути нет. Джейд никогда не везло, и все истории о ночной резне замкнутся на ней, окажется, что она убила не только своего отца, но и всех остальных, кровь на воде – это ее заранее спланированная месть городу, который ее отверг, как в свое время не принял и Стейси Грейвс. Доберутся и до сочинений по истории, которые она посылала учителю. Вот они, доказательства, куда уж больше.

Тео с Летой и не думали подставлять Джейд, она все делала сама, все эти годы.

Пути назад нет. Это конец. Так и должно быть. Мистер Холмс мертв, шериф Харди мертв, а она теперь вполне официально – убийца.

Даже если Пруфрок ее примет, что ей там делать?

Джейд опускает весло – крышку мини-холодильника, проводит пальцами по нашивке с именем на комбинезоне, отстегивает обе сережки. Одна с лицом комика, другая с лицом трагика, сложи их вместе – вот тебе и слэшер. Чем не тема последней работы для мистера Холмса? Слэшер – окровавленная монета, подброшенная в воздух, то улыбается, то хмурится, потом снова улыбка.

Только бы эта монета никогда не приземлялась!

В последний раз Джейд сжимает в кулаке сережки – тыльная сторона пальцев сочится от укуса Стейси Грейвс, – вытягивает руку над водой, разжимает и, вслушиваясь в легкий всплеск, закрывает глаза – мысленно увидеть, как сережки кружатся и тонут, одна смеется, другая плачет.

На берегу – вереница темных домиков на меловом обрыве. Кровавый Лагерь. Будь рядом лучшая подруга, хоть какая-нибудь подруга, Джейд показала бы губами на это место, поведала, как однажды веселой ночью у костра ее там зачали, в этом она почти уверена. А теперь… теперь в одной из этих темных хижин ее найдут голодной и замерзшей, так. Девочка-ужастик превратится в усохшую мумию, ею полакомятся черепахи, еноты и вороны, она застынет, прижав колени к груди, а сердце наконец упокоится там, где ему и положено быть.

Но свою роль Джейд все-таки сыграла. Она завопила как оглашенная и, собрав все силы, вогнала руку в глотку убийце. Может, в ту минуту она и стала последней девушкой? Ненадолго, но все-таки?

Пожалуй.

Джейд сбрасывает за борт свою именную нашивку, и «ДД» тоже тонет, потом вылезает из комбинезона, рубашек и белья, выкидывает их за борт, сначала ежится от холода, потом берет крышку мини-холодильника и начинает грести. Ей не хочется умирать здесь, в зеленом каноэ, ее место там, наверху.

– Мамочка, я иду домой, – поет она, продолжая грести, зубы стучат, плечи дергаются, руки онемели, а у мамы, к которой она обращается, за поясом охотничий нож, мама, с которой она разговаривает, готова порешить целый лагерь вожатых, если кто-то не так посмотрит на ее дочь.

Джейд энергично гребет к берегу.

Скорее бы!

Последняя глава

Из хижины Джейд заставляет выйти вовсе не рассвет, который занимается над Терра Новой, а зарево пожара.