Мое сердце – бензопила

Смысл? Ноль целых ноль десятых. Джейд рассеянно оглядывается по сторонам, видит почтовый ящик – именно в него сует почту Дэн Дэн, именно сюда он тащится через все озеро. Джейд запихивает в ящик, как бомбу, штаны, ленту и пачку листов – задание выполнено. Теперь надо выполнить другое задание, кое-что разведать.

Через двадцать минут она, запыхавшись, залезает на меловой обрыв позади Кровавого Лагеря и смотрит вниз. Там Харди, его глиссер, как обычно, вонзился в берег, и два его помощника рыскают вокруг с мешками для мусора. Тут же полиция штата, какой-то долговязый малый в одежде смотрителя парка, а на пристани, завернувшись в одеяло, сидит Лета, сбоку ее обнимает Тиара.

Джейд наклоняется вперед, оглядывая открытое пространство. Она и правда, когда училась в средней школе, закопала здесь тяжелый двузубый топор, так сказать, впрок. И еще потому, что украла его. Вряд ли Харди стал бы поднимать все наличные подразделения и привлекать гражданских из-за того, что недоучившаяся уборщица из Пруфрока посоветовала заглянуть под половицы в хижине номер шесть.

Или стал бы?

Джейд высовывается еще дальше, мягкий мел осыпается под правым ботинком и… Лета в одеяле, ненавистная мачеха ее утешает.

Почему?

Что стряслось?

Еще одно убийство, предполагает Джейд и чувствует на себе чей-то взгляд.

Она смотрит вниз, по сторонам, и наконец обнаруживает Тео Мондрагона в шортах цвета хаки и расстегнутой рубашке, словно он не успел привести себя в порядок. Словно выбежал, услышав крик. Джейд так и видит, как он направляет свою чудовищную яхту через озеро, не тратя времени на проверку глубины, не заботясь, что кувшины и стаканы в каютах сыплются на пол.

И вот он стоит возле Кровавого Лагеря, прижав к уху телефон, и смотрит на Джейд, на ее обесцвеченные волосы. Фиолетовый оттенок смылся, наверное, она превратилась в пепельную блондинку, чем и привлекла его внимание.

Джейд отступает, и снова, балансируя, как на канате – ухватиться не за что, – перебирается через хребет плотины, бежит до самого дома, и грудь вздымается в такт шагам… весь следующий час она красит волосы в иссиня-черный цвет сапожным кремом: ничего более подходящего дома не найти. На выходе – сущий кошмар. Раковина выглядит так, будто в ней взорвался демон, будто решить эту проблему может только звезда ужастиков Бен Аффлек.

Да только где он, Бен Аффлек? Откуда ему здесь взяться?

Джейд достает принадлежности для уборки и целый час в кои-то веки наводит порядок. По идее, волосы должны высохнуть, но они липкие и жирные. Она выходит во двор, берет шланг, уксус, втирает в голову спирт, но ничего уже не исправишь. Вороново крыло вкупе с бесцветным, выгоревшим крысиным гнездом, в которое превратились ее волосы, дало диковинный оттенок оранжево-коричневого, смесь моркови с блевотиной. Кое-где пробиваются черные усики, и скальп похож на старую лакированную туфлю, такую дешевую, что на солнце она полопалась.

Да какая разница!

Вот и пусть все опускают глаза, шипит Джейд, подбадривая себя, и бредет в свою комнату, роется в поисках бумаг, которые стоит подсунуть Лете, а потом, потом – надо решить, какой фильм будет следующим в спецкурсе «Последняя девушка».

Джейд надевает наушники и до вечера смотрит «Кровавую вечеринку», «День дурака» и «С днем рождения меня», в какой-то момент отрубается и приходит в себя, когда экран уже с шипением демонстрирует свою голубую душу. Как экран телевизора Кейси Бейкер в начале фильма «Крик». Что это значит? Начинается собственный фильм Джейд, слэшер из Пруфрока официально стартует, и все предварительные этапы наконец пройдены? Если купить такой же попкорн, как у Кейси Бейкер, будет ли он лопаться на плите с такой же скоростью? Движется ли Кейси навстречу смерти в реальной жизни, или это всего лишь кино?

Стоит проверить, для этого подойдет и обычный попкорн для микроволновки. Только на кухне сейчас отец жарит яичницу, взгляд какой-то осоловелый.

Он потирает лицо рукой, стараясь взбодриться.

– Как раньше, уже не работает, – сетует он на трюк, который позволял ему протрезветь быстро. Отец улыбается левой стороной рта, как бы приглашая ее улыбнуться в ответ – вот, мол, какое мерзкое утро. Джейд едва не поддается, но все-таки уводит взгляд в сторону, к входной двери, та приоткрыта, чтобы впустить в дом воздух, так всегда делала ее мама, когда утром вставала раньше всех и суетилась по хозяйству. На миг Джейд вновь ощущает себя десятилетней.

Отец в кои веки угадал ее настроение и, переложив яичницу со сковородки на тарелку, начинает рассказывать историю, хорошо Джейд известную, – она слышала ее совсем девчонкой, когда время до ее рождения было окутано тайной, – отец к тем временам потому и возвращается, что прежде был титаном размером с десятиэтажный дом.

– В такие дни мы прятались под пирсом, рядом с каждым плавает упаковка из шести бутылок пива. – Он поднимает воображаемую пивную бутылку на уровень груди.

– Мы? – задает наводящий вопрос Джейд, хотя ответ ей известен: Фарма, Клейт, еще какой-нибудь придурок, у которого хватит ума прицепиться к лодке.

Отец продолжает: