Мое сердце – бензопила

– Промывание желудка – не самая приятная штука, – признает она.

– Это еще не все, – сообщает мистер Холмс лично Джейд, имея в виду, что экзамен с одним устным ответом еще впереди, и, возможно, вопрос будет задан неожиданно, чтобы наверняка получить правдивый ответ.

– Чего уж тут приятного, – продолжает Харди о промывке желудка, не сводя глаз с Джейд. – Было бы приятно, стала бы ты глотать целый пузырек аспирина?

– Он был со вкусом вишни, – бормочет Джейд.

– Так это вышло случайно? – спрашивает Лета.

Джейд сглатывает, снова громкий звук в ушах, и протягивает, будто значок, свое запястье самоубийцы.

– Думаете, это первая попытка, так? – интересуется она, изображая самую снисходительную и авторитетную усмешку, на какую способна.

Глаза Леты влажно блестят, она так взволнована, что вот-вот расплачется. Мистер Холмс просто смотрит сквозь входную дверь «Семейного доллара», наверное, думает, здорово бы сейчас оказаться в воздухе, на высоте двухсот футов. У Харди глаза вообще скрыты хромированными линзами, значит, витает мыслями вообще неизвестно где. Хоть за тысячу миль отсюда. Взрезает гладь озера Индиан на своем глиссере, который так и прыгает над поверхностью, касаясь воды каждые тридцать футов или около того.

Вот она, победа, говорит себе Джейд. Ее душа ликует, ведь результат достигнут, она едва не плачет от радости, но в остальном все как обычно. Отправьте ее на десять или двадцать минут отмывать непристойные надписи со стен в туалете, и вся радость улетучится, а Пруфрок вновь станет обычным отстойным Пруфроком.

Этот обеденный перерыв явно прошел не по плану.

Сейчас Лета должна сидеть на скамейке с отвисшей челюстью, веря на все сто, что слэшер реален, озеро Индиан под угрозой, и именно ей предначертано остановить резню. А Лета просто стоит перед ней, скрестив руки на груди, правая ладонь тревожно прикрывает рот, брови озабоченно приподняты. Беспокоится о Джейд.

Но разве Лета виновата? Джейд могла бы предвидеть ее реакцию. Человек она хороший, чистый, как подобает последней девушке, и, если есть хоть мизерная вероятность, что насчет Джейд она права, то обязательно попытается все исправить. Ведь чего хочет слэшер? Привести мир в порядок, отомстить за несправедливость – вот и весь его интерес. Да, слэшер тоже вершит справедливость, но последняя девушка вершит справедливость над ним, именно она ставит точку в серии убийств, которая угрожает выйти за всякие рамки и превратиться в кровавый разгул. Значит, последняя девушка – тоже символ справедливости, она тоже хочет победить зло, когда оно возникает на ее пути. Даже если оно читается между строк в письме, если как следует напрячь зрение.

– Это еще не все, – кивает Лета и берет Джейд за руки, словно собирается вести ее на танцпол.

– Тут ты права. – Джейд вспоминает трек «Важный взгляд» и старается принять соответствующий вид, растрепанные черные пряди лезут в глаза. Она убирает челку, поворачивается, чтобы с мрачным видом уйти, потом медлит и заставляет себя сказать им всем: – Спасибо. Знаю, вы хотели мне помочь. Но я правда люблю ужасы. Не надо во всем искать тайные причины. И с розыгрышами я завязала.

– А попытка убедить нас, что поблизости гуляет слэшер – это что? – не сдерживается мистер Холмс.

– Это не шутка, – отвечает Джейд.

– Я ее отвезу, – объявляет Харди, снимая напряжение, и на правах полицейского берет Джейд под левый локоть – направить в нужную сторону.

Джейд не возражает, только оглядывается на Лету, та смотрит ей вслед, и ее глаза говорят: я сделала не все, что могла, я должна сделать больше, почему я допустила, что все заканчивается вот так?

Все только начинается, мысленно уверяет ее Джейд, стряхивает с локтя руку Харди и, опережая его, сама распахивает пассажирскую дверцу.

– Днем у меня работа в школе, – сообщает ему Джейд, едва они выезжают с парковки.

Харди уже начал поворачивать налево, но тормозит и разворачивает машину в другую сторону.

– Джейд, не важно, что нам сказала твоя мама. Если отец когда-нибудь…

– У Леты Мондрагон – воспаленное воображение! – Джейд использует его же слова против него. – Материнский комплекс курицы, ей позарез надо обо всех заботиться. А я – тот самый птенец, у которого шансы выжить минимальные, значит, меня надо спасать в первую очередь.

Харди вздыхает:

– Наверное, ты имеешь в виду курицу-наседку?

Джейд сутулится и упирает колени в теплую приборную панель.

– Она права, – продолжает Харди. – Это еще не все.

– А я что…

– У меня еще остались к тебе вопросы.

Джейд поворачивается к нему, но все внимание шерифа сосредоточено на дороге, будто он не ездил по главной улице десять тысяч раз. Перебирает руками руль, кивает сам себе, видимо, картинка у него в голове наконец сложилась.

– Ты знала про клюшку «маруман» в старом лагере, значит, была там, когда все случилось, или сразу после либо к тебе каким-то образом попала расшифровка Мэг.

Джейд молчит.

– Если все-таки была, – Харди берет что-то с заднего сиденья и бухает на консоль между ними, – то я знаю в чем.

Это грязные ботинки ее папаши, с крыльца.

– Я скорее застрелюсь, чем надену его ботинки!