Мое сердце – бензопила

Джейд готова принять такой вариант… если бы не сама Лета. Ведь она позвонила Харди – наверное, звонок дался ей нелегко, – чтобы спасти девочку-ужастик, эту грустную девушку, она… Рэгмен с озера Индиан, ага. «Кошелек или жизнь», восемьдесят шестой год. Алекс. Сверстники Рэгмена его ненавидят, постоянно к нему цепляются. Но что с того? У него есть металл, быстрее, жестче, круче, и, наконец, у него возникает желание встретиться со слэшером, без которого ему, как он считает, теперь не обойтись.

И слэшер пытается его убить.

Тут есть о чем подумать.

Нет, только не Лета, не последняя девушка. Был момент, когда все перевернулось с ног на голову, но этот момент давно прошел. А Лета чиста, в любом случае – даже слишком. Она не станет так называемой последней девушкой, о которой мечтал Лесли Вернон из «Под маской», которая машет над головой своими трусиками. Нет, Лета девушка начитанная, целомудренная, у нее длинные ноги – ей как раз бежать сквозь медовые цвета в духе «джалло» Дарио Ардженто. Она бежит прямо через Золотой Век, проносится над «Криком» – бум конца девяностых, – и делает остановку, чтобы заявить о себе, здесь, в Пруфроке.

Она убийца, да, но лишь после того как ее к этому подтолкнут. Когда с мясом сорвут с нее личину хорошей девочки.

Джейд подкрадывается к окну кабины управления дамбой, ничего не видит сквозь темное стекло и пытается ее обойти, но за спиной хлопает дверь, и надо бежать, бежать, уже не думая о равновесии, только вперед, пока несут ноги, и вокруг со всех сторон – небо.

Она падает на колени на другой стороне и, хотя дышать совсем нечем, улыбается во весь рот. Вот почему ей нравится обходить озеро именно так, а не делать крюк в две мили к мосту: тут всегда риск, всегда адреналин.

И именно там, где она сейчас, состоится последний акт спектакля под названием «Залежи трупов», часть третья. Возможно, Лета уже кричит, завидев труп, что свисает с потолка, другой вываливается из шкафа.

Джейд даже начинает идти вприпрыжку – вдруг увидит эту картину издалека?

Она подбирается к вершине мелового обрыва над Кровавым Лагерем – выбора у нее нет: туда не попадешь, не петляя почти всю дорогу вокруг Терра Новы. Еще две-три минуты – и она видит яхту, как обычно, на причале, а дальше, в его тени, «Умиак», он за пределами плавучего загончика. Видимо, это первая яхта, на которой кто-то намерен прокатиться, остальные прячутся на своих стоянках, хотя все Основатели в кои-то веки – все-таки пал один из них – находятся здесь.

Наверное, длинная плоская баржа, на которой строители пьют кофе и которая курсирует здесь каждое утро до восхода солнца, уже вернулась в Пруфрок. Она занимает десять или двенадцать причалов, и Терра Нова просто арендует эту береговую зону длиной в четверть мили.

Ох эти дома, черт бы их подрал.

В каркасы, крыши, подъездные дорожки, весь этот ландшафтный дизайн словно подмешали фирменный садовый бренд «Миракл-Гро». Джейд они больше напоминают мультик, чем закрытый поселок: очертания домов здесь были с самого начала, но понадобилась умелая рука, которая опрокинула мешок с чернилами в дымоход, и цветовая гамма расползлась по всем линиям, охватила все углы, заполнила собою все окна.

Все десять домов будут готовы к первому августа, фантазирует Джейд и вдруг понимает, что просто стоит на фоне яркого неба, как последняя идиотка, можно сказать, напрашивается на то, чтобы ее окликнули, спросили, что она здесь делает.

Джейд тихонько приседает, пытается обшарить глазами ту сторону озера, не направил ли Харди на нее свои окуляры? Но весь Пруфрок отсюда – только формы и тени. Может быть, у флагштока перед зданием школы собрались ученики – почтить память мистера Холмса?

Джейд закрывает глаза, думать об этом не хочется.

– Не всякому дано жить, – бурчит она себе под нос, уверенная, что на расстоянии в пятьдесят ярдов ее шепот развеется и вертеть головой никто не будет. Да и нет там никого.

Но это значит… что строители уже взялись за интерьеры? Логично, в списке дел внутренняя отделка жилья стоит на последнем месте. Прежде чем обивать стены гипсокартоном, надо их защитить от сил природы.

И все же: вообще никого?

Джейд похлопывает себя по карману, прекрасно зная, что второй сэндвич уже отправился вслед за первым. Не сказать, что она его ищет, скорее, хочет показать миру, что проголодалась, что не станет возражать, если мир подкинет ей наггетсы, буррито или рыбные палочки. Она никому не расскажет.

Вместо еды она зажигает еще одну сигарету, осталось три, и курит, лежа на спине, отмахиваясь от дыма и разрывая его в клочья, надеясь, что ни одно пахучее облачко не осядет между домами. А хоть и осядет, кто-нибудь из бригады его разгонит.

Вдруг раздается резкий стук, Джейд подскакивает и снова во все глаза глядит на склон. Звук мог прилететь откуда угодно.

Блин!

Так это и есть «наружное наблюдение»? Если да, то наблюдателю полагаются кофе и фисташки. Увы, Джейд не в том положении, чтобы куда-то лезть с вопросами.