Мое сокровище

Появляясь на том или ином балу, она поначалу общалась со знакомыми, танцевала и смеялась – в общем, вела себя как все. После чего скрывалась с определенной тайной целью. Ей хотелось побыть наедине с Ллуэлином, а также проверить, заметит ли кто-то ее отсутствие и не пойдет ли искать. Но, увы, никто и никогда не искал ее.

Но на сей раз Одрина не испытывала желания исчезнуть. Она почти наслаждалась этим по-семейному теплым вечером, проходившим все в той же гостиной, где ей довелось провести столько времени. И она испытывала сладковато-щемящее чувство от осознания того, что все это скоро закончится. Потому что так было нужно. Ну, а пока веселье продолжалось, и все было замечательно.

Джилс утверждал, что не стоит предаваться удовольствию, ведущему к какой-либо потере, но он был не совсем прав. Если определенное удовольствие – единственное из всех возможных, то оно стоило любой цены.

После получения письма миссис Б. миновал один день. По утру им четверым – обоим Резерфордам, леди Ирвинг и Одрине – предстояло отправиться в путь по той же дороге, только уже не в северном, а в южном направлении. Мисс Корнинг от приглашения сопровождать их отказалась, с улыбкой взглянув на виконта с виконтессой и Софи.

– Я уже получила приглашение какое-то время погостить здесь, – сказала она. – И я с радостью его приняла. Теперь нить поисков в ваших руках, а я… Знаете, мне еще долго будет стыдно из-за того, что я заявилась сюда без предупреждения. Хотя все были ко мне очень добры.

Мисс Корнинг снова открыла обе шкатулки, а Софи записывала последовательность движений.

– Эти записи будут весьма кстати, – заметила леди Ирвинг, и все утвердительно закивали.

– Если мы действительно найдем третью шкатулку, то сразу же дадим вам об этом знать, – сказал Джилс, взглянув на хозяев и мисс Корнинг.

– Мне будет вас очень не хватать, – дрогнувшим голосом произнес лорд Дадли, сидевший в кресле у камина. – Утешает лишь то, что ваше приключение продолжается. – Джилс издал какой-то булькающий звук, но виконт, похоже, этого не заметил. – Поэтому можно считать, что вы не навсегда исчезаете из нашей жизни, верно?

– Конечно же, не навсегда, милорд, – заверила старика Одрина. – И мы будем вспоминать о вас с большой теплотой. – Доброжелательность виконта разительно отличалась от характера ее отца. Впрочем, если бы лорд Аллингем долгие годы прожил в йоркширской глуши, практически ни с кем не общаясь, то он бы наверняка научился радоваться каждому новому лицу.

– Кто сыграет со мной в эту игру? – Леди Дадли держала в руках шахматную доску.

– В шахматы? – Леди Ирвинг вскинула брови. – Только не я. Здесь ведь нельзя делать ставки.

– Очень даже можно, – возразил старший Резерфорд. – Правда, обычно партия занимает слишком много времени. Но можно делать ставки на то, какая фигура будет «съедена» следующей. Или на то, кто первый заберет определенное количество фигур противника.

Леди Ирвинг одобрительно кивнула.

– Неплохо, Ричард, неплохо… У вас гораздо более изощренный ум, чем я полагала изначально.

– Выходит, никто не хочет играть со мной в шахматы? – Виконтесса, явно разочарованная, сложила доску.

– Леди Ди, я охотно с вами сыграю, – с улыбкой произнес ее супруг. – Какие фигуры вы предпочитаете?

Виконтесса достала из кармана горсть раскрошившегося печенья. Когда же виконт разложил доску на столе, она поместила по кусочку в каждую из шестидесяти четырех клеток.

– Замечательно, леди Ди. Первый ход за вами.

Виконтесса немного подумала, потом спросила:

– Может быть, позвоним и скажем, чтобы подали чай?

Лорд Дадли промолчал, – возможно, не услышал вопроса. Его плечи были опущены, а спина, казалось, согнулась еще больше. Одрина никогда не наблюдала подобной степени одиночества, тем более – в оживленной компании. Жизнь виконта клонилась к закату, а его жена все больше теряла связь с реальностью. К тому же из-за стаи преданных собак их страдающей аллергией невестке приходилось значительную часть времени проводить в уединении.

Одрине вдруг ужасно захотелось сказать: «Я остаюсь с вами». Но она прекрасно понимала, что это было бы не лучшее решение. И поэтому сделала то, что в данный момент было в ее возможностях.

– Леди Дадли, пожалуйста, позвольте мне распорядиться насчет чая, – попросила она. – И если вы не против, то я была бы рада разлить его.

Когда внесли поднос с сервизом, Одрина расставила чашки в соответствии с предпочтениями каждого. Это был привычный ритуал с минимумом движений, привносивший покой и умиротворение еще до первого глотка свежезаваренного напитка.

Одну из чашек она протянула Ричарду Резерфорду. Тот в задумчивости смотрел на огонь, пылавший в камине, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы выйти из оцепенения.

– Благодарю, миледи, – сказал он. Его улыбка была такой же теплой, как и только что налитый для него чай. Старший Резерфорд обладал более любезными манерами, чем его сын, который с минуту созерцал поднос, после чего заявил, что предпочел бы выпить кофе. И тот факт, что Джилс при этом подмигнул, мало что менял.