«Мое утраченное счастье…». Воспоминания, дневники

Встретившись впоследствии у Тони с супругами Sautéy и с другой дамой, M-me Dietrich, я, при первой возможности, не мог не задать Тоне следующий вопрос: «Как можете вы принимать M-me Sautéy после того, что рассказали о ней?» Ответ был удивительный: «M-me Dietrich нисколько не лучше. Во время войны и оккупации она работала для немецкого сыска, и это M-me Dietrich предала польского патриота, которого вы, один раз, у нас встретили. Но она — крестная мать Таньки и очень ее любит». Я не мог не сказать Тоне, что нахожу эту терпимость, по меньшей мере, странной[1464].

После высылки Игоря и других и обыска в советском лагере последовали другие высылки. Была распущена организация советских граждан («Советский патриот»)[1465]. Наша организация русских сопротивленцев не была закрыта, потому что никогда не была разрешена. Мы, в начале нашей деятельности, сделали, что полагалось: послали в Префектуру полиции проект устава, список членов-учредителей, адрес. Это давало право существовать в ожидании ответа, который не приходил. Адрес был дан Кривошеина, и, следовательно, после его высылки, у полиции не было возможности официально уведомить организацию о ее разрешении или запрещении.

Собрать правление тоже не было возможности из-за высылки большинства его членов и боязни оставшихся чем-нибудь себя скомпрометировать. Единственно действующим органом оставалась Контрольная комиссия под моим председательством, и мы продолжали собираться по частным квартирам, преимущественно — у меня. Мы решили все-таки рассмотреть, насколько возможно, анкеты кандидатов в члены и выдать им удостоверения об участии в сопротивлении против немецких оккупантов. Эти удостоверения могли иметь интерес для заинтересованных лиц и действительно часто оказывались полезны.

Среди участников нашей организации был очень энергичный человек — инженер Монтуляк. После освобождения Франции он решил создать Союз русских инженеров — в противовес черносотенному Объединению русских дипломированных инженеров. Достаточно сказать, что это Объединение возглавлялось тем самым Финисовым, который занимался доносами в Компьенском лагере и предлагал свои услуги немцам в качестве специалиста по русским железным дорогам. Остальные члены этой непочтенной организации были ему под стать.

Монтуляк сумел создать крепкий и активный союз — с библиотекой, техническими и научными докладами, циклами образовательных лекций. Он, в числе прочих специалистов, пригласил и меня, и я с большим удовольствием прочитал для русских инженеров две лекции: одну — о Курской магнитной аномалии, другую — о долгосрочных предсказаниях погоды. Первая из них была прочитана 10 февраля 1948 года, вторая, если не ошибаюсь, — перед отъездом на летние каникулы[1466].

И на этих собраниях я встретился со старыми знакомыми: ко мне подошел летчик-инженер Марш-Маршад, дядя Игоря — не Кривошеина, а твоего протеже и ученика. Так мы узнали, что после разных военных приключений Игорь очутился в Индокитае, там сдал экзамены на licence[1467] и поступил на работу в Океанографический институт. Это нас очень порадовало: значит, твои усилия не пропали даром, и из бездельника вышел толк.

Другая встреча была гораздо менее приятной: ко мне подошла очень немолодая, но молодящаяся дама очень высокого роста — Татьяна Ивановна Алексинская, жена Григория Алексеевича Алексинского, бывшего большевика, бывшего депутата-большевика 2-й [Государственной] Думы, а ныне — ренегата во всех отношениях. Когда я буду вспоминать о гораздо более давних временах, я расскажу много о них, о нашей дружбе и о том, как и почему эта дружба кончилась[1468].

Татьяна Ивановна пришла повидать меня с примирительными намерениями. Я сказал ей, что, не имея ничего против нее лично, считаю встречу между мной и ее мужем совершенно невозможной. Она ответила: «Ну, хорошо, но вы позволите мне придти к вам? Вы ведь женаты, и я очень хотела бы познакомиться с вашей женой. Она у вас — хорошая?» Я засмеялся: «Очень хорошая, но сейчас близко к каникулам; давайте отложим свидание до возвращения». — «Хорошо, — сказала она, — я вам напишу». Никаких писем я не получил, и свидание не состоялось.

Союз русских инженеров долго не просуществовал. Французское правительство сделало выбор: закрыло Союз, состоявший в большинстве из сопротивленцев, и оставило существовать финисовское Объединение предателей и пораженцев. Монтуляк был выслан[1469].

Вскоре после закрытия «Советского патриота» весь Париж узнал, что он продолжает существовать нелегально, что во главе его стоит Д. М. Одинец[1470]. Все это пахло чрезвычайно нехорошо. Высылкой Игоря Одинец был очень обижен. Игоря выслали как редактора газеты «Советский патриот», тогда как редактором, юридическим и фактическим, был не высланный Одинец. Близкие к нему лица посмеивались и говорили, что теперь Одинец старается попасть в следующую очередь.