Могикане Парижа

Лекарство, предписанное доктором, должно было ослабить лихорадку и тем самым прекратить странные кошмары. Поэтому они употребляли всевозможные средства, чтобы заставить ее принять его: сам доктор, Броканта, сиделка, Баболен, даже комиссионер, который приходил к ним и которого она очень любила. Старуха хотела заставить ее силой выпить лекарство, но сухим ручонкам девочки сообщалась вдруг неимоверная сила.

Время шло, а больная отказывалась от лекарства.

Что было делать: все пробовали, а результат был один и тот же.

Настала, видно, очередь принцессы подойти к изголовью, взять в руки головку больной и поцеловать ее… Я все ошибаюсь, – следует называть ее волшебницей. И, действительно, она должна была обладать сверхъестественной силой, чтобы заставить девочку открыть глаза, остававшиеся закрытыми все утро. Да, она открыла их и радостно воскликнула:

– О, я вас узнала: вы волшебница Карита!

Слезы выступили на глазах всех присутствующих. Это были слезы радости, вызванные сознанием, что рассудок еще не окончательно покинул ребенка: девочка произнесла первое сознательное слово со вчерашнего утра.

Все было бросились к Розе, но доктор остановил это движение жестом руки, боясь, чтобы человеческий голос не потушил этой искры сознания, пробужденной божественной силой.

– Да, милая девочка, да, – сказала очень тихо и медленно принцесса. – Это я.

– Карита, Карита, – повторяла малютка, и имя это звучало на ее устах, как божественный гимн, как чудесная песня.

– Очень ты меня любишь, Роза? – спросила принцесса.

– О, да, волшебница, – ответил ребенок.

– В таком случае, ты будешь меня слушаться?

– Во всем!

– Ну, так вот выпей это, – и принцесса поднесла к ее губам ложку с лекарством, которое успел передать ей доктор.

Маленькая больная без возражений открыла рот и выпила целительное средство до последней капли.

– Если она так хорошо будет пить это лекарство в продолжение двадцати четырех часов, она спасена, – сказал доктор. – К несчастью, я не уверен, что она не будет отталкивать другую руку, сударыня.

– Но я и хотела бы, – возразила добрая волшебница, – ухаживать за нею сама до тех пор, пока она не будет вне всякой опасности, если отец ничего против этого не имеет.

– Дочь моя, – вмешался генерал, – есть вещи, на которые даже у отца не просят позволения.

– Благодарю, дорогой отец! – воскликнула волшебница, целуя отца.

– Вы – ангел доброты, мадемуазель, – не утерпел заметить доктор.

– Я – дочь моего отца, – гордо ответила принцесса.

Все, включая приемную мать, сиделку и принцессу, по знаку доктора удалились. Генерал взял с собой Баболена, чтобы прислать с ним вещи, необходимые для принцессы на ночь.

Карита провела в этой скверной каморке четыре дня и четыре ночи, имея отдых только между приемами лекарства. Но это еще ничего в сравнении с тем, что Карита удалила совершенно от постели больной сиделку, один вид которой отталкивал Розу. Кроме того, она сама привязывала горчичники, накладывала компрессы, умывала ее, причесывала и усыпляла ее песнями и поцелуями.

Через четыре дня лихорадка значительно ослабела, и доктор объявил, что опасности больше нет, вместе с тем он уговаривал принцессу вернуться домой, высказав опасение за ее собственное здоровье. Услыхав это, Роза вскрикнула:

– О, Карита, вернись к отцу! Если ты заболеешь, спасая от смерти меня, я умру от горя.

Принцесса удалилась, расцеловав ее и оставив около ее постельки целый короб белья и ярких, разноцветных материй, которые девочка так любила. С этой минуты девочке становилось все лучше и лучше.

Всякому, кто сомневается в правдивости рассказанного, стоит только обратиться за подтверждением на Кишечную улицу, № 11.

Сказка была окончена.

Пчелка рассчитывала встретить взгляд художника, но он поставил преградой между собой и рассказчицей лист серой бумаги.

Девочка повернулась к сестре, но Регина, чтобы скрыть свое смущение, взяла широкий лист банана и держала его около лица, низко опустив голову.

Удивленная произведенным ею эффектом и не подозревая, что выдала целомудренную тайну своих слушателей, старавшихся спрятать свои лица, Пчелка спросила:

– Ну, что же?.. Я кончила свою сказку, а ваш портрет, господин художник, кончен?

– Да, вот он, – отвечал молодой человек, подавая ей лист серой бумаги.

Она бросилась к картине и, окинув ее беглым взглядом, восторженно вскрикнула, узнав свой портрет. Потом побежала к Регине.

– О, посмотри, сестра, что за чудный рисунок, – сказала она.