Могила в горах

– Чей?

– Парня, который обнаружил машину.

Ванья открыла дверцу с водительской стороны и села. Себастиан, стоя снаружи, быстро прокручивал в голове последний разговор. Ванья раздражена. Конечно, ее мог разочаровать Кеннет, но более вероятно, что все, как обычно.

Причиной является он.

– Дело в Будиль? – спросил он, когда они стояли, ожидая, пока проедут машины из туннеля под слаломной горой, чтобы свернуть налево, на шоссе Е14.

– Кто такая Будиль?

– Женщина из рецепции. Мне не обязательно спать с ней, если тебе этого не хочется.

Ванья выехала на шоссе и быстро разогналась до скорости, на пятнадцать километров превышающей допустимую. Он действительно загадка. Ванье никогда бы не пришло в голову обсуждать свою сексуальную жизнь с коллегой. Даже Билли, которого она все-таки считала очень близким человеком, не знал интимных подробностей и не делился своими. Не то чтобы Ванье в настоящий момент было много о чем рассказывать, но тем не менее. Очевидно, это еще один внутренний барьер, имеющийся у нормальных людей, но полностью отсутствующий у Себастиана Бергмана.

– Почему ты думаешь, что меня интересует, с кем ты собираешься переспать, а с кем нет? – искренне спросила Ванья.

– Потому что ты кажешься сердитой.

– Ничего подобного.

Себастиан ухмыльнулся. Круг замкнулся. Они сделали полный оборот. С тем же результатом. Дальше им не продвинуться. Ванья прибавила громкость радио.

Четвертый канал, Йемтланд. Что-то о медведях.

Затем Рогер Понтаре[9].

Они поехали дальше молча.

Леннарт весь день пытался избегать Линду Андерссон. Получалось с переменным успехом. Задачу отнюдь не упрощал тот факт, что они сидели в одном помещении. Линда, видимо, получила от Стуре инструкции связаться с Леннартом, если тот не свяжется с ней сам, поскольку в начале третьего она подошла к нему. Леннарт сбежал, сказав, что у него назначена встреча в городе. На самом деле он принялся бродить по коридорам телецентра, обдумывая, как ему разбираться с этой ситуацией. Как к журналистке к Линде не придерешься, она толковая и работает с полной отдачей. Но полагаться на нее нельзя. Если что-нибудь пойдет немного не так, Стуре узнает об этом раньше, чем Леннарт успеет подготовить стратегию защиты. А если все пойдет хорошо? Стуре внезапно проявил чуть слишком большой интерес к истории Шибеки, и это его беспокоило. Начальник имел обыкновение присваивать себе славу в случае успеха, равно как и ловко устраняться при неудачах. Лучше всего, когда Стуре проявляет умеренный интерес: не вмешивается, но и не препятствует. Леннарт решил держать Линду как можно дальше от самого важного материала. Надежнее всего посадить ее просматривать официальные регистры полиции, Государственного миграционного управления и Налоговой службы. Это кропотливая работа; она, вероятно, ничего не даст, но займет Линду по крайней мере на несколько дней.

Сам он сконцентрируется на неофициальной, скрытой стороне и замешанных людях – прорыва, скорее всего, следует ждать именно там. Если таковой вообще произойдет.

Довольный своим планом, он уселся в маленьком кафе при входе, взял кофе и позвонил Линде. Голос у нее звучал радостно, но она оказалась как-то слишком хорошо знакома с именами – даже имя Шибеки произнесла правильно – и он понял, что Стуре обстоятельно ввел ее в курс дела. Они договорились встретиться через полчаса. Он сказал, что по-прежнему находится на встрече, в городе.

Леннарт положил трубку и огляделся в почти пустом кафе, которое кто-то с помощью разрозненных кресел, мягких диванов и обоев с крупным рисунком пытался оформить современно и привлекательно. К сожалению, ассортимент в виде отдающего дубильной кислотой кофе, завернутых в пластик бутербродов и унылых обеденных блюд из микроволновки сводил усилия интерьера на нет.

«Пожалуй, лучше все-таки пойти прогуляться», – подумал Леннарт. Будет неловко, если Линда спустится в кафе и обнаружит его там. Он вышел через автоматические двери на асфальтированную площадку. Небо затянуло тучами, и Леннарт надеялся, что хотя бы не начнется дождь. Он сообразил, что на нем только рубашка, но мысль о возвращении в редакцию за курткой ему претила. Он действительно ненавидел их огромное помещение. Уж лучше простудиться.