Могильный червь

- Нет! Просто веди себя в своем возрасте адекватно!

- Я тебе даже не нравлюсь! Ты критикуешь все, что я делаю!

- Нет! Я просто действую ответственно! Господи, Лиза, я тоже веселилась, когда была в твоем возрасте, но, по крайней мере, у меня хватало ума вычищать эти чертовы пепельницы!

Но, несмотря на предупреждения, наставления, крики и угрозы телесных повреждений, Лиза продолжала делать свое. И так далее.

В конце концов, у Тары не было выбора: семнадцать или нет, но Лизе нужна няня. Кто-то должен был присматривать за домом и Лизой, пока ее не было. Она выбрала Маргарет Стэплтон из соседнего дома. Добрая, старая Маргарет. Крепкая, выносливая и вдобавок прирожденная христианка.

Лиза едва терпела ее, но была приятно напугана.

Тара обожала ее.

Маргарет вырастила трех дочерей и сына. Четверо хороших ребят... ну, может быть, ее старший, Ронни, продавал травку в старших классах, но теперь он стал адвокатом, так что с того? Под присмотром Маргарет не было никаких вечеринок. Никаких чрезмерных телефонных звонков. Никаких мальчиков в доме. Маргарет была суровой няней, но именно она была нужна Лизе.

- Тара! Она тиран! Она даже не разрешает нам смотреть фильмы ужасов! Она думает, что в моей музыке есть сатанинские послания! Она застряла в Средневековье!

Хе-хе-хе, старая добрая Маргарет!

Тара вышла из машины и потащилась в дом, все еще надеясь провести там ночь, как никто другой.

Она не будет разочарована.

6

Лизу тащили по траве.

Было прохладно и сыро. Листья липли к ней, а палки царапали руки. Она моргнула и открыла глаза, постанывая с кляпом во рту, сдерживая крики, которые так долго сдерживались. Чем больше она сопротивлялась, тем тяжелее дышала, а учитывая, что рот у нее был заклеен скотчем, ей было трудно дышать.

Теперь она знала больше, чем когда-либо, что должна найти что-то, за что можно было бы ухватиться, какую-то внутреннюю мантру, какую-то теплую священную корову, которую она могла бы назвать своей, потому что если она этого не сделает, если она позволит своему страху засосать ее в водоворот самого черного ужаса или позволит своему мозгу перейти в режим "О, Боже", ей конец.

Она должна держать себя в руках.

Потому что здесь происходит нечто большее, чем просто похищение парочкой психов, гораздо большее, и если она не успокоится, то проведет последние часы, посасывая темное молоко разврата.

Потому что она видела, что случилось с Маргарет. Может быть, она и потеряла сознание где-то во время этого зверства, но она видела достаточно, чтобы понять, что эти два могильщика, которые захватили ее, не были обычными в любом смысле этого слова.

О, Боже, Маргарет...

Как бы Лиза ни жаловалась на нее, как бы ни ненавидела ее, как бы ни бушевала против машины, которой была Маргарет, она на самом деле заботилась о старой леди. Пока Тара работала все это проклятое время, Маргарет заполняла пустоты и по-бабушкиному стала больше, чем сторожевой собакой или неонацисткой, как утверждала Лиза. Маргарет была старой закалки – черт возьми, она была из 19-го века, поддерживала свои традиционные ценности и несколько архаичную (и фанатичную) систему верований, но ее сердце было добрым.

Ей было не все равно.

Она не заслуживала того, чтобы оказаться расколотой тушей на кухонном полу, превращенной в базальную анатомию извращенным и творческим воображением этой ползучей, грязной, пахнущей могилой девушки.

Лиза попыталась выбросить это из головы. Позже будет время для травм, а сейчас ей нужно держать себя в руках.

Она знала, где находится.

И она попыталась побороть безумие, которое щекотало ее мозг.

Ее тащили вверх по травянистым склонам холмов, вниз через заросшие листвой лощины, ее руки и ноги отрывали от торчащих корней деревьев, узловатых стволов и покосившихся памятников.

Теперь она была здесь.

В этом ужасном месте.

Бледный лунный свет просачивался сквозь решетчатые ветви деревьев наверху, освещая надгробия, надгробные плиты, прямоугольные шахты погребальных склепов. Это было кладбище Хиллсайд, и человек, который притащил ее сюда, что-то напевал себе под нос. Дома среди надгробий, теней и кипящей кладбищенской сырости.

Он не был человеком.

Лиза была в этом уверена.

Он был чудовищем.

Он был упырем.

Позади нее, как ребенок, играющий в пятнашки, метнулась девушка между надгробиями. Прячется за ними. Ползет по ним. Взгромоздившись на некоторые из них, как стервятник, и глядя на луну над головой. Время от времени Лиза слышала, как стучат зубы девушки.

Как будто она была голодна.