Могильщик. Цена покоя (СИ)

— Достаточно? — спросил Карпре, криво усмехаясь. Он стянул и завязал повязку и уселся на место.

— Достаточно, — кивнул Велион. — Это “Поцелуй мертвеца”.

— Знаешь, как это лечить? — встрепенулся бритый.

Черноволосый могильщик пожал плечами.

— Нужно было вырезать всю кожу на поражённом месте, пока она была просто красной. А в таком состоянии… не знаю. Эта дрянь проникает не только в плоть, но и в кости. Я видел, как одному могильщику с помощью перчаток пытались вытащить всех змей, что угнездились в струпьях, а потом прижигали гнойники. Он умер на пятом. Но у него “Поцелуй” покрывал всю спину и зад, у тебя всё выглядит гораздо лучше. Быть может, маги помогут.

— Помогут, — угрюмо кивнул Карпре, — вот только золота просят столько, что я на себе не унесу.

Велион кивнул в ответ, понимающе усмехнулся и вновь надолго уставился в никуда.

— Предположим, я знаю неподалёку место, где можно сорвать куш, — произнёс он после паузы. — Но я бы не рискнул лезть туда даже летом — слишком сильны там проклятия.

— Скажи, — умоляющим голосом проговорил проклятый. — Какое тебе дело до тех сокровищ, которые ты всё равно не собирался доставать?

— Никакого. Но втроём или вчетвером, быть может, мы управимся, если среди нас будет пара опытных могильщиков.

— Я хожу уже третий год. А Мише — второй. Сокровище поделим на всех, а кто что соберёт по дороге — не чужого ума дело.

Велион кивнул.

— Грест? — спросил он.

Бывший вор на миг закрыл глаза. И тут тот зов, та верёвка, тянущая его на могильник, словно выбралась из-под снега и буквально рванула к себе.

Или, быть может, дело было в словах “я знаю неподалёку место, где можно сорвать куш”.

— Я с вами.

— Хорошо. Сходи, нацеди вина, я потом всё оплачу.

— А Глейи? Она же уходила на кухню?

— Она спит у себя в комнате, — усмехнулся Велион. — В конце-то концов, здесь нажрался до бесчувствия не один я.

Грест кивнул и отправился на кухню. Где вино, он знал. И ради такого дела можно будет налить пойла получше. На миг в его голове промелькнула мысль, не собрался ли Велион идти на самоубийственное по его словам дело не ради помощи Карпре, а ради, собственно, самоубийства, но потом Грест думал только о кошелях, набитых золотом.

Интерлюдия. Кровавый снег

Мужчина, одновременно хохочущий и завывающий то ли от боли, то ли от безумия, прошёл мимо деревни вечером, когда солнце уже наполовину ушло за горизонт. В коротких перерывах между мрачным смехом и тоскливым воем мужчина начинал размахивать руками и с кем-то разговаривать, но в его бессвязных фразах не было никакого смысла. Несмотря на середину ноября и снег, беспрестанно валящий второй день кряду, бродяга был одет по-летнему — в лёгкие кожаные сапоги, холщовый плащ, рубаху и штаны. Ни рукавиц, ни шарфа, ни шапки. Снег толстым слоем покрывал его плечи и голову, но сумасшедший бродяга не обращал на него никакого внимания.

Впрочем, вовсе не снег был самой большой его проблемой. Кожу на лице бродяги покрывала целая сетка трещин, из которых сочился гной. Со сжатых кулаков на снег капала кровь.

Однажды сумасшедший остановился, погрозил окровавленным кулаком небу, выкрикнул несколько проклятий и, опустив голову, двинулся дальше. При первом шаге его повело так, что он едва не упал, но всё же ему удалось удержать хоть какое-то подобие равновесия.

— Кто там, папа? — услышал Аргамер позади голос сына.

— Просто сумасшедший, Вели, не обращай внимания.

Аргамер отнял руки от околицы и повернулся к сыну.

— Послушай, принеси мне мой лук, который лежит под кроватью. И три стрелы, хорошо?

Вели испуганно посмотрел на него. Мужчина ободряюще улыбнулся ему и сказал:

— Я же старый вояка, сын. Просто нужно проследить, чтобы он никому не причинил вреда, понятно?

Сын кивнул и побежал в дом. Аргамер стянул рукавицы, размял пальцы и, хромая, вышел за ворота. Сумасшедший совершенно явно уходил прочь, но не дай боги кто-нибудь из подростков или баб как раз возвращается откуда-нибудь из гостей с соседних ферм. Лучше проследить. Идёт он, к тому же, не быстро, и даже Аргамер со своей деревянной ногой не слишком отстанет от него.

Вернулся сын, протянул бывшему наёмнику лук со спущенной тетивой и стрелы.

— Стрелы я возьму потом, — улыбнулся Аргамер, забирая лук.

Лук был отличный, многосоставной, с рожками, гнущимися вперёд, когда тетива спущена. Последнее напоминание о прошлой жизни, если не считать татуировок да правой ноги, которая ниже середины голени деревянная. Аргамер с усилием — надо признать, слишком большим — натянул тетиву и забрал у сына стрелы.

— Я провожу его на полмили и вернусь. А ты иди домой.

— Я без тебя буду ужинать, если будешь долго ходить, — сказал сын, набычившись. Он боялся и переживал, но пытался выдать эти чувства за злость. Растёт.

— Хорошо.