Могу!

Фантазируя и увлекаясь, он нащупал кое-какие объяснения и сразу в них поверил, не замечая, что нашел их только оттого, что хотел найти их и именно их. И чем искреннее не замечал этого, тем больше верил в свои объяснения. Конечно, он не мог не видеть, что в них еще есть пустые места, что многие концы еще не сходятся и что нужно очень немногое для того, чтобы вся его постройка развалилась. Но неукротимая вера в невиновность Виктора приводила его к вере в свои догадки и объяснения. «Это потом выяснится и объяснится!» — досадливо отмахивался он, когда пустое место становилось видным даже ему.

И с этими мыслями он поехал к Борсу.

Борс встретил его спокойно и приветливо, с той манерой, которую он выработал для разговоров с клиентами. Его лицо ничего не выражало, но Табурину показалось, будто оно предупреждает о чем-то плохом. «Мы еще посмотрим!» — сказал он сам себе.

— Ну, так что же вы скажете? — напористо спросил он, едва успев сесть.

— Дело плохое! — сдержанно ответил Борс. — И для защиты оно трудное. Конечно, в дальнейшем могут появиться новые данные, и их следует искать, но… Но покамест я ничего хорошего не вижу: убийство первой степени.

— Это что за штука такая: убийство первой степени? — уже сердясь на что-то, спросил Табурин.

— Убийство с заранее обдуманным намерением! — коротко пояснил Борс.

— Да уж понятно, что с обдуманным! Все было обдумано! Но дело вот в чем: кто же это обдумал? И кто же убил?

Борс посмотрел на него, а сам подумал: «Вот странный вопрос!» Но ответил очень сдержанно и даже мягко.

— Я должен основываться только на фактах… А факты говорят против нашего Виктора.

— Это вы про волос и пуговицу? — нахмурился Табурин.

— Конечно!

— Гм… Волос и пуговица!.. А еще что? — чуть ли не грубо спросил он, нахмуриваясь все больше.

— Этого достаточно!

— Достаточно? Тэ-э-эк-с!

— Добавьте к ним еще и несомненную причину убийства…Можно мне говорить прямо и называть вещи своими именами? — осторожно спросил Борс.

— Понятно! — буркнул Табурин. — В прятки нам нечего играть!..

— Уверяю вас, что я отношусь к Юлии Сергеевне с большим уважением и очень ценю ее. Но следствие утверждает, что между ею и Виктором были близкие отношения. Это можно считать доказанным. Следовательно, у Виктора была реальная причина для…

— Ясно! — отрубил Табурин. — Можете не распространяться!

Его брови нахмурились, а рот сжался. Было видно, что он на что-то зол: не огорчен, не обескуражен, а именно — зол.

— Есть ли смягчающие обстоятельства? — размышлял вслух Борс. — Они, конечно, есть, но они мало убедительны. Любовь? Я не думаю, что присяжные смягчатся оттого, что любящего мужа убил не кто другой, а любящий любовник!

— Любовник? — поднял голову Табурин.

— Простите… — мягко извинился Борс. — Я не в том смысле, что… Не любовник, конечно, но… возлюбленный!

— Гм… Да! — глухо согласился Табурин и стал упорно смотреть в пол.

— Я хочу надеяться, — ровно продолжал Борс, — что по ходу следствия обнаружатся новые данные, которые дадут защите более или менее веские шансы. Но должен сознаться, что сегодня таких шансов нет.

Табурин поднял голову.

— Вы говорите так, — хмуро сказал он, — будто основной факт уже доказан: убил Виктор. И поэтому надо искать не настоящего убийцу, а смягчающие обстоятельства для Виктора. Да? Так?

Борс слегка пожал плечами.

— Я должен признать, что никаких данных для другого заключения у меня нет! — мягко, но уверенно сказал он.

— А вот для такого заключения, что убил не кто иной, а именно Виктор, у вас данные есть? — сдерживая свою запальчивость, спросил Табурин.

— Для такого заключения данные есть! — умышленно не замечая его тона, спокойно ответил Борс.

— И вы считаете, что в этом деле все ясно?

— Я никаких неясностей не вижу.

— И противоречий вы тоже не видите?

— Покамест не вижу. Это дело напоминает мне детские складные картинки: все вырезы прочно входят один в другой, все линии совпадают, и рисунок получается вполне законченный.

— Гм… Рисунок? Законченный? — с сомнением пробурчал Табурин. — И все отдельные кусочки поместились в этом рисунке? Всех хватает и лишних нет?

— Совершенно правильно: всех хватает и лишних нет.

— А вот же и есть! — энергично хлопнул себя ладонью по коленке Табурин, встал и вытянулся во весь рост.

Борс с недоумением, но с любопытством посмотрел на него.

Табурин разжал левый кулак и веером растопырил пальцы.

— Первое! — загнул он правой рукой мизинец. — Кто звонил из Канзас-Сити? Вы этот кусочек поместили в общую картину? Влез он, или для него не нашлось места? Не Виктор же звонил! Ведь в этот день он был у себя на работе, десятки людей его там видели. Значит, звонил кто-то другой по его поручению? Так? Но кому же он мог поручить? Сообщнику, что ли? Но в этом деле сообщников нет и быть не может! Кому кроме Виктора могло быть нужно убийство Георгия Васильевича? Второму любовнику Юлии Сергеевны, что ли? — негодуя и возмущаясь выкрикнул он.

Борс с минутку подумал.

— Мог быть и не сообщник… Могло быть доверенное лицо! — сообразил он.