Могу!

— Я, кажется, знаю весь круг людей, которые имели хоть какое-нибудь отношение к Георгию Васильевичу. Круг этот очень ограниченный. И вот я ищу: кто в этом кругу мог бы убить? Поймите меня правильно: мог бы! Психологически мог бы! Виктор не мог бы, это для меня несомненно, а кто… мог бы? В состоянии запальчивости или аффекта каждый, вероятно, мог бы: и я, и вы, и любой из нас, потому что тогда человек перестает быть самим собою… Но — обдуманно? но — сознательно? но — не боясь самого себя? Кто мог навалить на Георгия Васильевича подушку и лежать на ней? Долго лежать, упорно, со стиснутыми зубами лежать? Я вот один раз представил себе: как это он лежал, чувствовал под собою дрожь агонии, слышал хрипы, давил судороги удушенного, и… И мне стало холодно! Ей-Богу, холодно! От одного только воображения мурашки по спине побежали и сердце остановилось!.. Не всякий это сможет перенести, один из тысячи, что ли… И я ищу: кто же это мог быть таким вот одним из тысячи?

— Нашли? — напряженно и коротко спросил Борс.

Табурин не ответил. Он хотел, он очень хотел высказать все, что накопилось в нем за последние дни, но удержал себя, понимая, что ничего связного и обоснованного он сказать не может: только догадки, только обрывки. «Что я могу сказать? Чем я могу хоть на паутинку доказать?» Это его злило, даже бесило, потому что делало бессильным, хотя именно сильным чувствовал он себя в этом решении, которое нащупывалось.

— Вот что! — наконец решил он. — Все, что я думаю, я вам сегодня не скажу. А потом скажу? Может быть! Но вы все-таки помогите мне!

— В чем помочь?

— В проверке! Мне надо кое-что проверить… Но только, — спохватился он, — но только уговор: я буду в прятки играть! Я вам скажу, что мне надо проверить, но вы меня ни о чем не спрашивайте. Вы, конечно, кое о каких моих подозрениях будете догадываться, но не расспрашивайте, а молчите! Делайте вид, будто я вам ничего не говорил, а вы ни о чем не догадываетесь. Да? Хорошо?

Борс улыбнулся.

— Хорошо! Обещаю вам: ни о чем вас расспрашивать я не буду. Что же вам надо проверить?

Табурин ответил не сразу. Сначала поколебался, а потом, решившись, прямо брякнул:

— Вы Ива знаете?

Борс, кажется, ждал от Табурина любой неожиданности, но имени Ива он не ждал. Он даже слегка откинулся назад и посмотрел с недоумением.

— Ива?

— Да, Ива! Знаете вы его?

— Ива я, конечно, знаю! — немного растерянно ответил он. — Но… Простите меня! Но при чем здесь Ив?

— Сам не знаю! — сознался Табурин. — И эту его мадам, Софью Андреевну, вы тоже знаете?

— Знаю и ее, но… но…

— Ладно!.. Так вот, мне кое-что надо проверить. Сможете?

— Не знаю… Что вам надо проверить?

— Ив сейчас уехал, он в Квито. Уехал он туда, кажется, недели три назад, а когда вернется, я не знаю. И мне надо проверить… Слышите? Надо, очень надо! Все ли это время он был в Квито? Не уезжал ли он оттуда хоть на два-три дня? А если уезжал, то — когда именно? В точности: вот такого-то числа его в Квито не было. А? Сам я проверить это никак не могу, а вы… Сможете?

— Вероятно, смогу. Что еще?

— Есть еще!.. Важное! Не сможете ли вы узнать, была ли эта Софья Андреевна когда-нибудь у Виктора? В гостях или по делу, это мне безразлично, но — была ли? А если она у него и была, то все ли время была у него на глазах? Может быть, он куда-нибудь уходил, в другую комнату или еще куда-нибудь, и она хоть на пять минут оставалась одна. Можно это узнать? Самое ее об этом, конечно, незачем спрашивать, наврет или напутает. А вот Виктор… Можно его об этом спросить?

— Я поговорю с Поттером… Вероятно, можно! А Виктор не станет врать и путать?

— А ему-то зачем? Ему-то ведь скрывать нечего!..

— Предположим… Что еще вам нужно проверить?

— Есть еще одно! Я подозреваю, что наша госпожа Пинар не так давно куда-то ездила. Вернее, летала на самолете. И на другой же день вернулась.

— Что же надо проверить?

— А вот это самое: летала она куда-нибудь недели две назад или не летала?

— А как же это проверить? Кто это скажет?

— Она сама!

— Вы думаете, что она скажет?

— Ни за что! Обязательно соврет!

— Так зачем же спрашивать?

— А вот зачем, чтобы посмотреть: как соврет и в чем соврет. По лжи правду тоже можно узнать! Как вы думаете, удастся вам спросить ее?

— Не знаю… Я, конечно, вряд ли смогу, а вот Поттер… Я поговорю с ним. Он умница и никогда не упрямится. Что еще вам надо проверить?

— Есть и еще одно, очень важное! Такое важное, что… Вы не сможете посмотреть на пиджак Виктора? Вот на тот самый, с которого слетела злополучная пуговица?

— Зачем?

— Видите ли… Тут ведь гипноз очевидности! На кровати Георгия Васильевича найдена пуговица — с рукава Виктора. Как она попала на кровать? Это очевидно: оборвалась во время борьбы и упала. Это так очевидно, что ни сомнений, ни проверок не нужно. Не правда ли?

— А вам они нужны?

— Обязательно! Я ведь — Фома неверный, мне надо все в руках подержать и пальцами пощупать. Я на очевидность полагаться не хочу и поддаваться ее гипнозу тоже не хочу!

— Что же вы хотите пощупать? — с интересом спросил Борс.