Мой 88-ой: назад в…

Стало пасмурно, на стекле оседали мелкие капли. Автобус-«пятерка» завернула направо, а я увидел на площади давно забытое диво – зооцирк, переезжающий с места на место, уже расставленный прямоугольник клеток, отдельно стоящий шатер, где угадывался стальной решетчатый шар для адских мотоциклистов, гоняющих внутри, еще какие-то палатки и даже слона, мерно спускавшегося из большого трейлера.

Жаль, что день испорчен, я б сходил. Хотя бы даже за-ради козинаков из воздушного риса, облитого сахаром. Правильно, конечно, гозинаки и из грецких орехов с медом, но какая разница?

День стал серым, неожиданно выгнав из себя всю жару, вот-вот окутавшую все вокруг. Мне на руку, петлять в жару дело так себе. Очки снимать не стал, в такую погоду из-под них хорошо смотреть и наблюдать. Прямо как сейчас, когда вдруг стало ясно – за мной-то наблюдают. А кто?

Автобус оказался полным и не удивительно, только что пришла электричка с Сама… с Куйбышева. Я стоял на задней площадке, вроде бы закрытый от взглядов со стороны, но ощущение внимания, метра так в два длиной, не отпускало.

А-а-а, вот увидел. Смотревший, поняв, что замечен, постарался спрятаться за теткой в цветастом платье. Пацан, лет семнадцати, наверное так. Растянутая футболка, непонятные штаны, что тут скажешь? Да ничего, кроме одного – за мной смотрит и его отправил кто-то. Не сидел, из малотених шестерок, кружащих вокруг блатных. Почему так?

На зоне-малолетке, если тут такие есть, в наколках разбираются, у них там свои понты. А у этого левое запястье украшено пятью синими точками, четыре квадратом, одна посередке. Глупость подростковая, мол, сижу один в четырех стенах, да и сделана нарочито стремно, тремя иголками, связанными нитками. Неровно и некрасиво. Но суть не в этом, в том, что за мной смотрят. Пасут, как говорится.

Захотелось выйти на остановке и все же пойти в «Олимпию». Но…

На повороте увидел стоявшую «шоху», а в ней, в очках и с бело-медицинскими штуками на рыле, курил вчерашний наглый. И ехала «шоха» ровно в сторону стадиона афганцев. Вот такие дела.

Что главное в случае неприятной неожиданности? Особенно, если за тобой следят? Правильно, делать вид, что все отлично. И лишний раз не дергаться, а если дергаться, то по делу и резко. Совсем как я на следующей остановке.

Возмущений-то, криков и ругани в мой адрес… Не спорю, простите, я тороплюсь, меня хотят немного изувечить. Или еще чего сделать, не менее неприятно. Искренне сомневаюсь, что мой «товарищ» на шестерке ищет мою персону чтобы отвезти в кафе и накормить шашлыком по-карски, да под «цинандали».

Пацан, смотревший за мной, не смог удержаться и выдал себя, рванувшись следом и увязнув в обильных телесах той тетки в цветастом. Я кивнул, глядя на его ошалевшую пачу за стеклом и двинулся в сторону площади. В столовую, к сожалению, мне уже…

А почему бы собственно и нет? Раз мне так и так нынче наворачивать петли, как зайцу, столовая на следующей остановке этого маршрута, и мой человек-следящий дрон знает, что я его раскрыл – почему бы и не сходить. Думаю, что сейчас этот пацан, выскочив из 677, станет звонить, аппарат с будкой рядом со столовой имелся… вроде бы. Потом попробует пройтись назад, в поисках меня, а я… А я пойду чуть выше, по параллельной улице и именно за картофельным пюре, компотом, винегретом и порционным минтаем, жареным в кляре. Так есть захотелось, что даже вкус на языке завертелся.

К столовой я подошел нагло и ничего не боясь, ага. Вот такой вот из меня стратег с тактиком, наперед просчитываю все ходы неприятеля.

Ходы заведующей общепита просчитать не удалось. Вместо всего желаемого мне досталась тарелка пшенной каши, два остывших беляша и кофе. Тот самый, густо сдобренный сгущенкой до состояния слипания всего, склонного к слипанию. И то хлеб.

А вот когда я вышел…

Дядька моего возраста, в рубашке, брюках и кепочке, уставился на меня с таким неприкрытым желанием порадоваться увиденному… Что я развернулся и очень быстро двинул куда глаза глядят. Глаза глядели в сторону нового района и это показалось в чем-то неплохо. Там дальше стройка, мало ли, как все повернется.

Когда переходил через перекресток, то услышал надрывно работающий движок неподалеку. Дядька, прилепившись как банный лист, шел себе сзади. Делал вид, мол, я не я, лошадь не моя и все такое. Возможно, он позвонил, даже более, чем вероятно. Так что…

Так что сопоставив воющий двигатель, мужика за спиной и все прочее, сразу на той стороне перекрестка побежал. Матюг прилетел следом, его сандалии защелкали по асфальту и мы понеслись вдвоем. Прямо как советский атлет и преследователь из капиталистического лагеря, да уж.

Бежать оказалось сложно, даже очень. Легкие тут же загорелись, позже начало колоть в боку, но деваться мне некуда. Единственное, что беспокоило – возможность как-то скинуть его с хвоста, желательно надежнее. Больно уж сильно прицепился, ровно как клещ.