Мои 99 процентов

– Ты слишком важна, – говорит Джейми вполголоса, как будто это наш с ним секрет и даже Том не должен его слышать. – Ты слишком важна для меня. Давай продышись и успокойся.

Он обнимает меня, как умеет обнимать только он один. Я так сильно по нему скучала, что меня трясет. Черт побери! Я так старалась, но в эту минуту я его сестра-близнец больше, чем когда-либо. Нам никуда друг от друга не деться, пока один из нас не умрет.

Проходит еще минута-другая, прежде чем мое учащенное сердцебиение начинает замедляться. Том обнимает меня за плечи, и я усилием воли запихиваю мой личный смерч обратно в шкафчик в грудной клетке. Я пытаюсь отстраниться от Джейми, но тут же спиной натыкаюсь на Тома.

– Ну, спасибо тебе большое, меня самого чуть инфаркт не хватил, – бурчит Джейми, и я делаю вывод, что мне больше ничто не грозит. – А жаль, а то и похоронили бы обоих сразу на одном участке, в целях экономии.

– Третьим возьмете? – раздается над моей головой слабый голос Тома.

– Патти вырвалась на улицу и убежала, – говорю я, и руки Тома крепко обнимают меня за пояс. – Я думала, она попадет под колеса.

Чувствую, как напряжено все его большое тело – настолько, что это напряжение исходит от него волнами.

– Именно поэтому я и здесь. Я так и знал! – бушует Джейми.

Я уверена, что мы раскрыты – я в своем халатике на голое тело едва ли не лежу на Томе, а он обнимает меня. Но тут мой брат добавляет:

– Она теперь даже чихуахуа догнать не в состоянии. Две недели поработала на стройке и практически вогнала себя в гроб.

– Прости. – Том съеживается, как будто все это целиком и полностью его рук дело. – Она говорила, что нормально себя чувствует…

– Она врала. – Джейми берет меня за плечи и, оторвав от Тома, ставит нас рядышком, как Барби и Кена. – Ты посмотри на нее. Не зря у меня было плохое предчувствие! – Он делает несколько шагов по направлению к машине, потом круто разворачивается и вновь идет к нам. – Ты единственный, кому, как я считал, я могу доверить приглядеть за ней. А ты все прощелкал!

Когда мой брат сердится, это впечатляющее зрелище, от которого кровь стынет в жилах. У меня так и чешутся руки схватиться за камеру, просто ради того, чтобы показать ему, на кого он похож в такие моменты.

Том вздыхает, но возражать не пытается.

– Ничего он не прощелкал! Он только что сюда приехал! Мое здоровье – мое личное дело.

Джейми вне себя от гнева.

– Ты прекрасно знаешь, что это неправда. Ты наше общее дело. Пойди оденься по-человечески. Во сколько тут появятся рабочие? Халат и шпильки, ну надо же.

Он бросает очередной взгляд на Тома, словно и это тоже его вина.

– Давайте все немного успокоимся, – произносит Том своим всегдашним рассудительным тоном.

И этот тон, и слова всегда одни и те же. Не знаю почему, но на близнецов Барретт это всегда действует безотказно; за все эти годы ни разу не было ни одной осечки. Мы оба сердито фыркаем, и тут Джейми начинает смеяться.

– А ведь у меня был такой шанс стать единственным хозяином дома, – произносит он с ухмылкой.

Его уже отпустило, но это не отменяет того факта, что он придурок.

Том бросает в его сторону мрачный взгляд.

– Дарси, с тобой точно все в порядке?

Я вытаскиваю из грязи увязающий каблук.

– Да, я перепугалась, и от этого мне стало плохо с сердцем. И да, мы с удовольствием возьмем тебя третьим в нашу теплую кладбищенскую компанию. Считай, что ты официально приглашен.

– Гремлин, ты угробишь мою сестру, – говорит Джейми, обращаясь к Патти.

Собачка, поднявшись на задние лапки, пачкает грязными передними его дорогущие брюки. Втайне мой братец ее любит. Он чешет ей за ушком, и от удовольствия она тут же вываливает наружу крохотный розовый язычок. Потом он вспоминает про брюки:

– Брысь!

– Ты примчался сюда только потому, что у тебя было плохое предчувствие?

– Да, мое близнецовое чутье не давало мне покоя. И ты права, – добавляет Джейми, и это, кажется, первый раз за всю мою жизнь, когда я слышу от него эти слова. – Смотреть на это из окна совсем не смешно.

Я пытаюсь поплотнее запахнуть полы своего халатика, но он каждый раз упорно норовит разъехаться в каком-нибудь другом месте. То на бедре, то на груди, то еще где-нибудь. Том прав. Моя одежда не желает выполнять свои обязанности. В моей голове проносится воспоминание о прошлой ночи, и мы впервые за все время смотрим друг другу в глаза.

Волосы у Тома взъерошены, губы подозрительно розовые, зрачки черные и огромные, и это выдает его с головой. Он выглядит так, словно всю ночь кувыркался со мной в постели. Словно всю ночь я кусала, лизала и целовала его, доводя до края снова и снова, заставляя бессвязно стонать «пожалуйста, пожалуйста», не замечая, как минуты сливаются в часы. Кто знает, как я сама выгляжу? Скорее всего, точно так же.

Взгляд Тома прикован к чему-то у меня на шее, потом он с видимым усилием заставляет себя поднять глаза и с выражением мрачной сосредоточенности принимается разглядывать крышу дома.

– Давай, марш одеваться. Я хочу увидеть дом. – Джейми подходит к машине и возвращается с дорожной сумкой. – Том, спасибо, что встретил меня.