Мои 99 процентов

– Ладно-ладно. Я готова ждать, если ты считаешь, что это наилучшая стратегия. Ты же знаешь, я сделаю все, чтобы помочь тебе. Дурацкий Джейми! – Я смотрю в вырез халатика на свой пирсинг. Том вдохнул в него жизнь. Прикосновение шелка к коже невыносимо. – Он вообще никогда не берет на работе никаких отгулов.

– Но он здесь, и это твой шанс снова стать ему лучшим другом.

– Его лучший друг – это ты, – возражаю я, и Том качает головой.

– Ну как ты каждый раз умудряешься все истолковать неверно? Это ты. Его лучший друг – ты, и все это время он места себе без тебя не находил. Если вы оба сейчас это не поймете и не плюнете на вашу дурацкую бессмысленную ссору, для вас обоих может быть уже слишком поздно. Не стоит жертвовать вашими отношениями ради меня. Вы близнецы. А я – приблудыш с другой стороны улицы.

– Неправда! – Я вижу всю широту того, что он пытается сделать: восстановить отношения близнецов. – До чего же это в твоем духе. Пожертвовать собой, все починить и отступить в сторону. Слиться с фоном. Нет уж, только не в мою смену.

– Эй, ребята, вы где? – кричит от задней двери Джейми. – Том, что там творится с потолком на кухне?

– На кухне? – с ужасом в голосе переспрашивает Том. – Я сейчас. Дарси, прошу тебя, – понизив голос, добавляет он. – Пожалуйста, помоги мне не сойти с ума.

– Тогда давай сюда свой телефон, – требую я, и он сует его в крохотный карман моего халатика. – Где ходит этот бездельник Крис? Он должен уже давным-давно быть здесь. Может, позвонить ему и устроить разнос?

– Я был бы тебе очень признателен, – говорит Том и успевает отступить на несколько шагов назад за мгновение до того, как задняя дверь с грохотом распахивается.

Меня охватывает ощущение дежавю. Кажется, мы с ним всегда стояли слишком близко друг к другу.

– Хватит тратить попусту его время! – рявкает на меня Джейми, с топотом спускаясь по ступенькам задней лестницы. – У нас тут дел невпроворот! Надеюсь, Том, ты приведешь эту лестницу в порядок.

Джейми подходит к переносным гигиеническим кабинкам и открывает дверь в мужскую.

– О нет, только не это!

Он заходит в мою.

– Это мой туалет!

Ну вот, теперь мне еще сильнее хочется плакать. Я со вздохом прикрываю глаза ладонью.

Наверное, надо довериться Тому и попытаться взглянуть на ситуацию его глазами. Я вижу все, что он может потерять, яснее, чем мои собственные потенциальные убытки. Он всегда будет нести меня на руках. И никогда не споткнется и не уронит.

Но я ничего не могу с собой поделать. Я столько раз чувствовала себя так в прошлом. Мое не уверенное в себе, ершистое эго говорит:

– Значит, то, что было у нас с тобой прошлой ночью, – это просто одноразовый секс.

– Разумеется, нет. Но пока Джейми здесь, я не могу к тебе прикасаться. А ты не можешь на меня смотреть. Мы должны вести себя так, как будто… как будто между нами ничего нет.

– Ах, значит, между нами ничего нет. – Его слова задевают меня за живое, и я театральным шепотом произношу: – Удивительное дело, а мне вот почему-то не кажется, что между нами ничего нет. Мне кажется, что прошлой ночью каждый дюйм Тома Валески принадлежал мне. Неоднократно. Снова и снова… и столько раз, сколько за эту ночь, я не кончала никогда в жизни.

Мои слова вызывают цепную реакцию: мое тело напрягается, его тоже, и мы как по команде косимся в сторону постели. Она выглядит как поле боя. Нам обоим хочется оказаться там, на этих смятых простынях. Лежа, сидя, стоя, как угодно, лишь бы двигаться в едином ритме, слившись в одно целое.

Я согласилась бы заняться с ним сексом даже на листке бумаги, на котором была бы нарисована эта постель.

Приподнимаюсь на цыпочки, ладонью обхватываю за шею и притягиваю его голову к себе. Наши губы встречаются. Все происходит молниеносно. Он отдает мне все, что у него есть, в мгновение ока, с такой страстью, что у меня темнеет в глазах. В мои ягодицы упирается что-то твердое; я прижата к краю моего рабочего стола, а ноги Тома уже раздвигают мои ноги. Десять секунд. Клянусь, на то, чтобы снова оказаться внутри меня, у него ушло бы максимум еще десять.

– Черт! – выдыхает он шумно. – Ты видишь, что я имею в виду? Мы не можем заниматься этим по всей стройке.

– Да уж! – Я кладу руку на горло, где, как лягушка, устроилось мое сердце. – Если мы не будем держать себя в руках, я окажусь на третьем месяце беременности твоей великанской тройней еще до того, как дом будет официально выставлен на продажу.

Его плечи содрогаются. Он круто разворачивается и, кажется, намерен вернуться и закончить то, что мы только что начали. В полную силу. Каждая струнка в нем напряжена. Господи, какие у него глаза! На секунду мне становится страшно. Похоже, я разбудила что-то, с чем не уверена, что смогу справиться.

Но он обладает силой воли, которой не обладаю я, и я вижу, как он сознательным усилием вновь овладевает собой.

Я скрещиваю ноги и безуспешно пытаюсь поплотнее запахнуть полы халатика.

– Ты считаешь, что сможешь перестать делать то, что ты со мной делаешь, еще на три месяца? Думаешь, мы сможем все это время притворяться?

Его тело говорит «нет». И тем не менее он отвечает: