Мой адмирал

Уже прошло полвека после детства,
Уже душою всё трудней раздеться,
Уже всё чаще хочется гулять,
Не за столом, а с Нюрой в нашем парке,
В котором в сентябре уже не жарко,
Уже всё чаще хочется писать,
То вольной строчкой, то упругой рифмой,
А иногда, пристроившись у грифа
Гитарного, на струнке на одной
Выпиливать мотивчик заводной
Годов семидесятых или просто
Сидеть и любоваться из окна
Микрорайоном и etc.
Уже прошло так много этих суток,
Уже так много вымыто посуды
И чуть поменьше сделано домов.
Уже не сосчитать футбольных матчей,
Уже не надо мелочи на сдачу:
Реформы денег были – будь здоров.
Уже сестра звонит из-за границы,
Уже всё просто в смысле дозвониться,
Уже журавль лучше, чем синица,
Хотя вполне возможно ошибиться,
И рифма эта к черту не годится,
Хотя плевать на рифму, или сбиться
И рассказать другую небылицу?
Или пойти во двор и там напиться?
Иль с пионерами сыграть в зарницу?
Нет, остановимся на небылице.

В 90-е годы муж остался без работы. Как и многие заводы в Петербурге, был закрыт Кировский завод, где он работал в строительном управлении после возвращения с Севера. И в довольно немолодом уже возрасте он резко сменил профессию. Заново пошел учиться в Санкт-Петербургском политехническом институте и получил специальность аудитора-оценщика. Это была совершенно новая профессия на то время – скрупулезная, методическая работа по инженерно-экономическому обоснованию и оценке имущества компаний.

Юру любили и ценили коллеги, он был отличным профессионалом и обладал незаурядными дипломатическими способностями, что помогало успешно вести диалог с заказчиками. За шесть лет работы в «Балт-Аудит-Эксперте» в новой профессии он от руководителя отдела дорос до заместителя управляющего этой консалтинговой компании. Юра окружил себя коллективом единомышленников, учился сам и помогал учиться другим. Он по-человечески относился к своим сотрудникам, помогал им и делал это очень деликатно, поэтому, когда муж тяжело заболел, коллектив принял решение не назначать нового руководителя – до последнего надеясь на его выздоровление, сотрудники выполняли всю его работу сами. Все восемь месяцев, которые он болел, ему продолжали выплачивать зарплату.

Юра умел дружить. Его готовность в любой ситуации приходить друзьям на помощь однажды сыграла с ним злую шутку.

Как Юра Юру «выручил»

На дворе июнь, а у нас сессия, экзамен по сопромату. В конце второго курса с первой попытки сопромат сдала ровно половина нашей группы из 30 человек. Как шутили в те времена, сдал сопромат – можешь жениться. Тем, кто получил двойки была назначена пересдача. Я сдала на четыре, Юра один из немногих со всего курса сдал на пять. А на курсе нас было 150 человек. После экзамена мы решили – кто с горя, а кто на радостях – отправиться на залив, подышать немножко воздухом. Купаться еще было рано, июнь, вода холодная, но мы запаслись чебуреками, бутербродами, водой, у кого-то была с собой гитара – сели на песок и стали отдыхать. И вот друг Юры, тоже Юра, но Белов, который не смог сдать сопромат и вообще не особенно понимал, что там к чему, в шутку спросил Юру Хабенского: «А не можешь ли ты сдать за меня экзамен?» Дата пересдачи уже была назначена – через день. Зачетки у всех нас были с собой, ведь мы приехали прямо с экзамена. Умники предложили сразу к корочкам Хабенского, где была его фотография, прикрепить листочки с тройками Белова. Лузгина, наш педагог по практическим занятиям, была в эти дни на больничном, так что в лицо студентов из нашей группы профессор Синицкий, читающий нам лекции, не знал. И Костин папа согласился выручить своего друга, потому что сам Белов едва бы сдал экзамен, а в результате ему грозили отчисление и служба в армии.

Через день мы всей нашей дружной группой снова собрались, чтобы поддержать тех, кто пересдавал сопромат. И конечно, все переживали, чем кончится авантюра с подменой Юр. Мы все очень любили Белова, он был умный, веселый и начитанный парень, скорее гуманитарий по своему складу, так что было удивительно, как его занесло на наш факультет гидротехники.