Мой адмирал

Ту историю об отношении мужа к Костиным серьгам и гитарам мне рассказала много лет спустя Оля Шашкова. Это действительно очень показательно, потому что муж всегда держал руку на пульсе, но давал сыну самостоятельность. Таким внимательным, наблюдающим и опекающим Юра был не только со своими домашними, но и с сотрудниками.

«И» – интеллигентность

Уже после смерти мужа я узнала историю о том, что он однажды обнаружил у своей подчиненной ошибки в расчете, остался после работы, пересчитал всё заново и прикрепил к ее столу записку: «Уважаемая, имя отчество, огромная просьба – перепишите, пожалуйста, расчет заново своей рукой». И утром, когда она пришла на работу и обнаружила его послание, то была поражена его добрым отношением. Другой бы отчитал нерадивого сотрудника. По ее словам, она больше никогда не встречала такого человечного начальника, в высшей степени интеллигентного и порядочного.

Кстати, у той истории, рассказанной Олей Шашковой, есть приквел.

Как Костю родной отец не узнал

Когда Костя учился в техникуме, он каждое лето ездил с ребятами на раскопки в Калининград. Однажды в конце августа ребенок вернулся с раскопок побритым налысо.

Муж встал рано утром, сделал зарядку, мы вместе позавтракали, он вышел из квартиры и недалеко от дома встретил молодого человека – уставшего, лысого, с серьгой в ухе, с гитарой подмышкой, с рюкзаком за плечами. Юноша с ним поздоровался – слегка запанибратски, но, впрочем, вежливо, муж ему сдержанно кивнул и прошел мимо.

Вечером, Юра вернулся с работы домой и с изумлением обнаружил, что тот же самый молодой человек, лысый и с серьгой в ухе, который утром с ним поздоровался, теперь сидит за обеденным столом на кухне. Больше того – он оказался его сыном!

«– Вас строго воспитывали?

– Не скажу, что прямо так уж строго, нет. Просто у меня был человек, по которому я мог измерять свои поступки. И который в какой-то момент жизни позволял мне совершать ошибки и самостоятельно их исправлять. Это достигается не лекциями и нравоучениями, только личным примером»[17].

Костя удивлял нас не только экспериментами со своим внешним видом, но и ставил в тупик неожиданностью и твердостью принятых самостоятельно решений.

Судьбоносное решение

Кульминацией моей в целом спокойной жизни в Петербурге стало Костино решение, связанное с резким изменением судьбы, когда он из профессии, дающей верный кусок хлеба, вдруг шагнул в полную неизвестность – на неведомую нам стезю актера, где никто ничего гарантировать не мог.

Константин бросил техникум Авиационного приборостроения практически перед защитой диплома, то есть он был без пяти минут авиаконструктором. Учился он на 4 и 5, и со стороны это выглядело несколько неожиданным. Честно скажу, что для нас с папой это был шок. Мы долго беседовали с сыном, я плакала. Говорила: «Костя, закончи, пожалуйста, техникум, получи диплом и потом уже поступай, куда захочешь». Папа говорил по-другому: «Сынок, твоя жизнь, ты сам решаешь, как тебе быть. Я в этот техникум тоже поступал, но не прошел. А ты прошел, отучился три года, специальность хорошая…» Костя возражал, что работать по этой специальности он всё равно не будет, она ему не нравилась. Специальность у него была, связанная с автоматикой и электроникой – готовить «мозги» для самолетов. Но он увлекся театром.