Мои бенгальские подруги

Надо сказать, что предписание нарушалось в Шантипикетоне очень многими. Нет, девушки не глотали мошкару случайно, они ее сознательно убивали. Как и полагается в тропиках, тут были настоящие тучи москитов, и все сражались с ними как могли. Вечером в общежитии девушки закутывались в сари с головы до пят (москитный укус в босую ногу весьма неприятен), усаживались в холле поближе к огромному вентилятору и зажигали вокруг себя дхупи — благовонные палочки, которым я по незнанию приписывала чисто религиозную функцию, такую же, как нашему кадилу. Теперь же я узнала, что они используются в борьбе с москитами, так же как, например, защитный огонь в борьбе с хищниками. Но и эти меры оказывались недостаточными, и девичьи беседы часто нарушали звонкие шлепки. Одна девушка сидела обычно скрестив ноги и, придерживая пальцами ног зажженное дхупи, руками шлепала в воздухе, уничтожая мошкару. В этом деле она достигла невероятных рекордов. Однажды, например, она составила на столе из мертвых москитов надпись: «К черту всех москитов!» И ее не исключили из касты, более того, она снискала даже славу самой остроумной студентки.

Пренебрегали все и другим поверьем: не называть отправляющегося в путь по имени. В противном случае, согласно примете, ему следует вернуться и отправиться снова, чтобы путешествие закончилось благополучно.

Я же часто отправлялась за покупками в близлежащий городок, ну а там-то при торговых операциях счастье мне было крайне необходимо. И тем не менее, идя по Шантиникетону, я только и слышала стереотипные вопросы, причем мое имя повторялось так часто, что один спрашивающий должен был слышать другого:

— Генади (так звучит мое имя по-бенгальски), куда ты идешь?

Мне приходилось ответить раз сто, и я страстно молила, чтобы уж тут-то хотя бы немного соблюдались обычаи.

Все это было просто забавно. Есть, например, правило, записанное в 1875 году в книгу индуистских обычаев в Бенгалии. Цитирую его дословно: «Если в столовую или на кухню забежит собака, вся приготовленная еда должна быть выброшена, а посуда основательно вымыта, ибо собака считается нечистой и коснувшийся ее должен совершить омовение».

Прочитав эти слова впервые, я подумала, что, может быть, стоит начать пропаганду возвращения к ортодоксальному индуизму, ведь бродячие собаки у нас тут бегали не только по коридорам общежития (и девушки их гладили, чесали им за ухом и давали вылизывать тарелки), но и забегали в столовую и даже на кухню. И я представила себе, как быстро наступил бы конец этому дружескому сосуществованию с немым нашим другом, если бы ответственным за питание пришлось на свой собственный счет закупать продукты для всей столовой, собственными руками неоднократно чистить всю кухонную утварь и готовить свежую еду. И тут я вспомнила, что мое кастовое происхождение слишком низкое (да, собственно, и касты у меня нет), чтобы пропагандировать индуизм. Так что мне ничего не оставалось, как улыбнуться.

Однако я видела, что современные бенгальцы идут и на многие другие отклонения от предписанных норм поведения. Когда я, не индуска, случайно дотрагивалась до них, они ведь не совершали очистительного омовения. Бенгальцы спокойно носили также кожаную обувь, не вешали на шею амулетов и не принимали обета молчания на целый год, если подыхала их корова, и т. д.

Конечно, учебные пособия по курсу правил хорошего тона, которыми я пользовалась, несколько устарели. Время явно привнесло в них немало изменений, так что сегодня, пожалуй, не стоит рассуждать по этому поводу.

Итак, приобретение опыта ставило передо мной новые проблемы. То, что я усваивала, в повседневной практике мне мало помогало, но зато иногда я могла понять довольно странное на первый взгляд поведение окружающих меня людей. Собственно, мне нужна была бы еще одна книга — согласно индийской литературной традиции, ее следовало бы назвать комментарием к жизни. Это была бы книга, в которой оговаривалось бы, какие правила устарели, а какие еще соблюдаются, и где, и кем, и в какой мере. Как и любая другая комментаторская литература, эта книга, безусловно, по объему превосходила бы сам свод предписаний, и, уж конечно, я не нашла бы ее ни в одной из библиотек. Так что мне оставалось и далее руководствоваться лишь собственным опытом.

Однажды я ехала в калькуттском трамвае и с удовольствием наблюдала за пестрой толпой пассажиров. Сколь многого лишают себя европейцы, путешествующие из-за страха перед толчеей, грязью и возможной инфекцией в такси. А их в Калькутте полным-полно: и европейцев, и такси.

Итак, я сидела в трамвае, когда вошли две девушки лет по пятнадцати. Пожалуй, им еще не было и пятнадцати, так как обе были не в сари, а в европейских платьях — значит, они еще подростки. При их появлении кондуктор произнес:

— Ледиз ашчен. (Входят дамы).

И тогда два старика, сидевшие рядом, молча встали и освободили пятнадцатилетним «дамам» места. Я была поражена.