Мой брат, мой враг

— Да нет, по нему вроде определились. Зарвался так, что дальше некуда. Теперь мы на нем немного наживемся. — Подполковник хлопнул ладонями по столу, встал. — Читай через день газеты. Только не больно удивляйся тому, что в них написано будет. Тебя подвезти?

— Коган к вам приходил по мою душу? — спросил Бильбао, тоже поднимаясь.

— Представь себе, за ним было чуть ли не решающее слово. Так что, поехали?

— Нет, спасибо. Я на своих двоих пройдусь, засиделся немного.

В местных газетах эти материалы были почти полосные, в центральных — поменьше, конечно, но все равно стояли на видных местах.

Подполковник был прав: удивляться напечатанному стоило.

Оказывается, только благодаря проведенной спецоперации, в которой умело и решительно действовали чекисты города и области, удалось задержать членов преступной группы, наводивших ужас на жителей города, убивших крупного предпринимателя Борга, бывшего сотрудника одной из силовых структур Петрова… Фамилии преступников в интересах следствия назвать пока нельзя. Одних повязали в квартирах, других — на дачах, главаря взяли в пригороде Ростова. В общем, вырвали сорняк с корнем.

Солодовых внимательно просмотрел несколько газет, сложил их стопкой на краю стола, затем поднял глаза на Бильбао:

— А о Пугачеве ни слова?

— Зачем? — пожал плечами Бильбао. — Его надо в розыск объявлять, признаваться, что не с корнем все вырвано, что истинный главарь на свободе… Не тот эффект получился бы.

— Черт с ними, — сказал Василий Егорович. — Для меня важно другое: что Пугачев по крайней мере на ближайшее время исчезнет с моего горизонта. Так?

— Так.

Солодовых открыл стол, достал оттуда серый пакет, положил его перед Бильбао:

— Ты заработал это. Проси, что еще хочешь.

— Мне надо бы на недельку смотаться в Ростов.

— Мне тоже посоветовали тебе подсказать, что надо на время исчезнуть из города. Только перед этим найди возможность заглянуть к Якову Яковлевичу Когану. У него к тебе есть разговор.

Коган был дома, и Бильбао сразу же поехал к нему.

— Ах, как жаль, что нет моих женщин! Дочь в институте, жена в парикмахерской. Стол бы накрыли… Но обойдемся тем, что есть в холодильнике, да?

— Обойдемся даже без этого, Яков Яковлевич. У меня мало времени, хочу сегодня же уехать в Ростов.

— Тогда придется отложить наш разговор, ему спешка противопоказана. Дело в том, Сережа, что меня приглашают на работу в Москву, и у меня есть возможность взять тебя с собой. Возможность и огромное желание. Я знаю новый круг своих обязанностей, и мне просто необходим будет такой человек, как ты. Подумай над таким предложением.

Вот этим и завершился их короткий разговор. Коган проводил его вниз до машины, сказал на прощание:

— Я просто уверен, что мы бы сработались там.

Был ранний вечер.

За рулем машины сидел Толян — новый водитель Солодовых. Он не скрывал радости по поводу этого назначения.

— Спасибо, Бильбао. Я все равно подумывал уезжать из Светловска. Там всё хреново. А тут шеф даже комнату выделил и платить хорошо обещает.

— Как вы Чуму ментам сдали? — спросил Бильбао.

Толян тяжело вздохнул. Ответил неохотно:

— Моя б воля — не получили бы они его. Мы Чуму за город отвезли, в один подвальчик дачный. Сидим, значит, с твоим братаном в соседнем доме, пьем кофе, и тут ментура врывается, нас мордами на пол: «Где Чумаков?» Настучал им кто-то о нас. Вот так.

— И кто из вас сказал, где Чумаков?

Толян нахмурил лоб:

— Поверь, я бы не сдал. Сиротка просто перепугался, побелел, и…

— Останови здесь.

До дома надо было еще ехать два квартала, но Бильбао решил немного пройтись.

— Серега, я слово тебе даю: на куски бы меня разрывали — ничего бы не сказал. Веришь?

— Не верил бы — домой отправил.

Он протянул руку Толяну, попрощался с ним и зашагал по улице.

Улица была тихой, в кленах, но на их широких листьях лежал слой пыли. Серым от нее был асфальт щербатого тротуара, и небо выглядело серым, и даже заходящее солнце светило тускло, словно через запыленное стекло. Бильбао стало грустно и тоскливо. Возможно, это было чувство усталости, но он еще не знал его и потому просто почувствовал тоску и грусть.

Из открытого окна дома, вдоль которого он сейчас шел, гремела мелодия, била по перепонкам. В такой серый вечер надо было слушать скрипку старого еврея Миши. Сидеть за бутылкой красного вина, смотреть на Наташу и слушать скрипку.

Завтра он обязательно сделает это.

В подъезде дома в нос ударил запах хлорки.

Он поднялся на свой этаж, вытащил ключи, но они, оказывается, не понадобились. Дверь была не заперта. Бильбао толкнул ее, не спеша переступил порог и спружинился, готовясь к худшему.

В проеме двери показалась Татьяна.

— Заходи, я одна. — И тут же пояснила: — Эта квартира давно куплена отцом, и у меня от нее есть ключи, так что извини…

Бильбао зашел.

На кухонном столике стояла бутылка коньяку, уже начатая, тарелки с овощами, мясом.

— Выпьем? — спросила Татьяна. — После службы ведь можно?

— Ты пришла меня отблагодарить, как в записке писала?

Татьяна хищно улыбнулась, лицо ее было красным то ли от коньяка, то ли от волнения. Медленно расстегивая блузку, ответила: