Мой Дантес

– Дело не в уме и глупости. А в отношении к человеку. Иванцова я привела в пример, говоря о любви, которой в его новой семье нет. Он выбрал красоту, как вещь, которой можно похвастать при случае. Да, есть обязанности сторон: накормить, одеть-обуть, блеснуть внешностью – не более. А любви нет… И, поверь, ничто не в радость. У данной пары нет будущего. Дунь на свечу, и она погаснет. Останется все той же свечой, только без огня…

– А почему вы сказали, что именно я могу понять Натали?

– Потому что ты пережила нечто подобное. Вы с Егором не любили друг друга, а вступили в брак. – Лицо Софьи Матвеевны болезненно сморщилось. – Но… в этом есть и моя вина.

Я попыталась было успокоить ее:

– Поначалу мне казалось, что любили.

– В твоем предложении – два лишних слова, – сухо заметила Вдова, – «поначалу» и «казалось»…

«Поначалу» и «казалось»… Как же я могла забыть? Ведь именно так говорила Светка…

Март 1988 года

– Ты знаешь, поначалу казалось, что я ему приглянулась, – так обычно начинала свой рассказ об очередном неудавшемся романе моя школьная подруга Светланка.

Ей удивительно подходило имя, данное родителями при рождении. Белокожая, пухленькая, с голубыми широко поставленными глазами, задорным чуть вздернутым носиком, светловолосая и кудрявая, она чем-то напоминала Белоснежку из сказки и в школьные годы просто не знала отбоя от парней.

Получив аттестаты зрелости, мы разбежались по разным институтам. Правда, я в первый и последующий годы, мечтая выходить на авансцену театральных подмостков, собирая шквал аплодисментов, с треском проваливалась на вступительных.

Светка же сдала экзамены с лету. Ей удалось войти в ИНЯЗ с легкостью и изяществом королевы, к ногам которой уже в первый год учебы преподаватели могли бы положить не только диплом, но и кандидатскую степень.

Впрочем, моей подруге все давалось с легкостью. Она училась без каких-либо проблем, впитывая в себя знания, как новомодная губка для чистки автомобильных стекол, великолепно пела, что позволило ей уже на первом курсе стать солисткой студенческого ВИА. Отменно создавала шаржи и даже пробовала писать маслом, что тоже имело успех.

Иностранные языки преклонялись перед Светкой, сдаваясь ей без боя. Она свободно болтала и с немцами, и с англичанами, и с итальянцами, покоряя людей изящностью словосочетаний и безукоризненным произношением.

Триумфом молодой талантливой студентки стал международный молодежный песенный фестиваль, на котором Светку чуть ли не по пояс завалили цветами, не забыв вручить и главный приз. Плюс ко всему, ее курсовая по любому предмету тут же становилась сенсацией, которую с чувством «обсасывали» на семинарах.

Но солнце, к сожалению, не только всходит. По вечерам оно обладает грустной особенностью скрываться за горизонтом.

Закат Светкиного счастливого «дня» пришелся на третий курс, как раз на то время, когда я наконец-то, но не без помощи влиятельного друга отца с трудом втиснулась в плотные ряды первокурсников театрального института, нагло растолкав парочку таких же, как я, «блатных».

Правда «втиснулась» не на актерский, а на режиссерский факультет, чему в тот период несказанно обрадовалась, решив, будто способна не только кланяться перед зрителями, нацепив костюм главной героини пьесы, но и самолично создавать театральные шедевры – совершенно фантастические спектакли, которым будут рукоплескать все столичные критики.

Для меня наступило долгожданное ясное утро, тем временем как Светка уже погружалась в мрачные сумерки. Звездная пыль вскружила ей голову, а отличные отметки дали толчок к мысли, что отныне всего можно добиться, используя накатанную дорожку. Но по ледяной горке лететь, бесспорно, здорово, дух захватывает. Только где гарантия, что в конце ты удержишь равновесие и не шлепнешься, расквасив нос.

Светка пела, фланируя с одного фестиваля на другой. Богатые когда-то знания потихонечку испарялись, а зачетка уже не пестрела отличными оценками. Поначалу в ней появились совершенно чуждые для подруги четверки, а затем и немыслимые тройки с «неудами». Вокальная карьера тоже дала сбой, когда Светка, простудившись, повредила связки, и она растерялась, как отставший от стаи звереныш в одиночестве ночного леса.

Моя подруга располнела и как-то потускнела, что незамедлительно сказалось на толпе некогда окружавших ее поклонников. Их будто разом смыло бурлящей океанской волной.

– Что происходит, Светлячок? – не единожды задавала я вопрос, на который так и не получила четкого ответа.

Подруга опускала глаза и мямлила нечто невразумительное о необходимости сесть на диету, подлечить связки, налечь на учебу, посетить косметолога и завести очередной роман. Последнее стало более чем навязчивой идеей.

– Вот увидишь, – все чаще повторяла она. – Стоит мне влюбиться и жизнь вновь переменится к лучшему.

– Так влюбись, – не задумываясь, советовала я.

Светка предпринимала какие-то попытки и тускнела еще больше. Тогда-то я все чаще стала слышать от нее слова: «Поначалу казалось, что я ему приглянулась…»