Мой Дантес

Далее шли различные интерпретации печальных рассказов, сводившихся к тому, с какой брезгливостью смотрел на нее кавалер, стоило ей освободиться от одежды, обнажив изрядно расплывшиеся формы, задетые далеко не первой стадией целлюлита.

– Представляешь, – жаловалась Светка, повествуя историю очередного неудавшегося рандеву, – стягиваю джинсы, что само по себе выглядит далеко не эстетично, так как напяливаю их на себя чуть ли не с мылом и только в лежачем положении. Пыхчу, кряхчу, сдираю это тряпье чуть не с кожей, а когда процесс «развертывания конфетки» подходит к концу, вижу, как вытягивается рожа этого недоноска.

– Почему – недоноска? – не понимала я.

– Да потому что в последнее время мне достаются одни недоноски, – кипятилась Светлана. – Словно иду сквозь строй, а справа и слева сплошь «квазиморды».

– Тогда зачем ты с ними встречаешься? – еще больше недоумевала я.

– А ты думаешь, ко мне подходят только такие, как твой Дантес? – ерничала подруга. – Белокурые, ясноглазые, высокие да при белом мундире с эполетами? Черта с два. Кому я нужна с такой задницей, при виде которой тошнит даже недоносков.

– Задницу ты наела сама, – не выдерживала я, неизменно переходя от утешений в нападение. – Сколько раз предлагала, пошли в спортзал.

– Да там же всех наизнанку вывернет, когда я облачусь в миленький спортивный костюмчик, – незамедлительно парировала Светка.

– Купим тебе свободный, – не отступала я. – Сядешь на диету, будем бегать по утрам, а вечерами зубрить историю и подчищать «хвосты».

– Да когда тебе, – раздраженно отмахивалась подруга. – Ты теперь прима, во всех этюдах и отрывках на первых ролях. Завязла по самые ушки, вот и наслаждайся учебой да признанием, пока козырная карта прет. К тому же, ты ничего не понимаешь в жизни. Даже целоваться не умеешь. Создала себе кумира из мертвых и никак не хочешь понять, что твой Дантес – это история, а не реальность. Все ждешь, что откроется дверь и войдет белокурый Жорж с предложением руки и сердца? Это бредни, Лизка, бредни чистой воды, за которыми ты прячешься от действительности. Проснись и спустись с небес на землю.

Подобное я слышала от нее и раньше, поэтому, пропустив мимо ушей очередной выпад подруги, продолжала настаивать на своем:

– Светк, я тебя умоляю… Ну давай хоть попробуем что-то изменить.

– Отстань, – злилась она. – На лишние жировые складки имеют право только оперные певицы. А таковой мне не стать никогда. Но не все еще потеряно, Лизок. Одному из недоносков я, кажется, серьезно приглянулась. Очередной Квазимодо. Сутулый, картавый, толстопузый маломерок с завышенной самооценкой. Потому как толстосум. В годах, правда, и лысоват, зато с положением. Покувыркаемся, как два воздушных шарика. Авось кто-нибудь из нас да лопнет. Надеюсь, не я.

Но Светланка ошибалась. «Лопнула» именно она.

Картавый лысый толстосум оказался ни кем иным как главным санитарным врачом одного из районов. И Светкины формы его ничуть не смущали, так как в постели они кувыркались исключительно под кайфом.

К тому же стареющий недоносок оказался извращенцем, способным на секс только после истязания жертвы. Более того, одним из излюбленных занятий садиста было следующее: с помощью шприца он вкалывал в Светкину пышную грудь спиртное, после чего припадал к ней как младенец к материнскому источнику Мадонны.

Все эти ужасы я узнала гораздо позднее, во время следствия.

Дело в том, что скатившись на дно, в один из моментов просветления Светлана не выдержала и покончила с собой. А последней, кто видел ее в живых, по чистой случайности или божьему велению была именно я.

В тот мартовский день мы с мамой возвращались с дачи, где в подвале, как и все, хранили запасы консервированных овощей, компотов и квашеной капусты. Наполнив сумки банками, мы погрузили их на санки и поволокли к автобусной остановке.

Едва выйдя из дачного поселка, я увидела знакомую фигуру Светки. Она быстро перебирала толстенькими ножками, кутаясь в длинношерстную долгополую шубу, отчего напоминала шар, катившийся по узкой снежной тропинке.

– Светка! – во всю мощь заорала я, боясь, что подруга не услышит и свернет на свою линию дачного поселка.

Она остановилась, улыбнулась и приветливо махнула рукой, весело прощебетав:

– Капусточкой на недельку запаслись?

– И всем остальным тоже, – в тон ей ответила я и тут же спохватилась. – А ты куда?

– По вашим же стопам, – и она помахала в воздухе клеенчатой сумкой, которая явно была уже не пуста.

– Приходи к нам вечером, – заботливо пригласила я подругу. – Компотику попьем, к Софье Матвеевне заглянем, организуем чаек с малиновым вареньем.

– Всенепременно! – как-то уж слишком легко согласилась Светлана. – Только не раньше десяти вечера, идет?

– Договорились, – обрадовалась я, так как в последнее время подруга стала слишком редким гостем в нашем доме.

Светка потрусила к даче, а мы двинулись к остановке. В ожидании автобуса моя обычно говорливая мама отчего-то молчала, а потом тихо произнесла:

– Странно как-то…

– Что странно, мамуль?

– Со Светой твоей что-то не то. На дачу… Одна… В шикарной шубе с этой дурацкой сумкой.