Мой дядюшка Освальд

В Париже я нашел лишь одну китаянку, получившую Диплом о выдающихся заслугах. Она была женой опиумного миллионера и приехала выбрать себе гардероб. Вместе с ним она выбрала и меня, и должен признаться, я испытал незабываемые ощущения. Она использовала практику, которую называла «только до сих пор и ни шагу дальше», и достигла в этом величайшего совершенства. Ничто не должно кончаться. Она не позволяла дойти до конца. Она вела партнера по краю пропасти. Двести раз она подводила меня к золотому порогу, и три с половиной часа — столько длились мои страдания — я чувствовал себя так, словно из моего пылающего тела с иезуитским терпением медленно-медленно вытягивают длинный живой нерв. Я висел над пропастью, уцепившись пальцами за край скалы, и умолял о помощи или освобождении, но блаженная пытка продолжалась и продолжалась. Она продемонстрировала мне великолепное искусство, и я никогда не забуду о нем.

При желании я мог бы рассказать о любопытных женских привычках еще по меньшей мере пятидесяти других национальностей, но я не стану этого делать. Во всяком случае, не здесь, потому что должен продолжать главную тему своего повествования.

На седьмом месяце моего пребывания в Париже произошел счастливый случай, который удвоил мой доход. Вот как это было.

Однажды вечером у меня в гостях оказалась русская дама, какая-то родственница царя. Она была худой, белокожей селедкой, довольно холодной и небрежной, почти что бесчувственной. Мне пришлось долго ее раскочегаривать, прежде чем ее котлы наполнились жаром. Когда я сталкиваюсь с такой пресыщенностью, то становлюсь еще более упорным, и могу вас заверить, что, когда я с ней закончил, она хорошо прожарилась.

Потом я лежал в постели, потягивая шампанское, а русская лениво одевалась и, расхаживая по комнате, рассматривала мою обстановку.

— Что это за красные пилюли в пузырьке? — спросила она.

— Вас они не касаются, — ответил я.

— Когда я вас снова увижу?

— Никогда, — отрезал я. — Вы же знаете правила.

— Фу, какой противный, — надулась она. — Скажите мне, для чего эти таблетки, или я тоже стану противной. Я выброшу их в окно.

Она схватила пузырек — там было пятьсот моих драгоценных пилюль из пузырчатого жука, приготовленных только сегодня утром, — и распахнула окно.

— Не надо, — попросил я.

— Тогда скажите.

— Это тонизирующие таблетки для мужчин, — пояснил я. — Поднимают настроение, только и всего.

— А почему не для женщин?

— Только для мужчин.

— Я попробую, — заявила она, откупоривая пузырек и доставая одну пилюлю. Она засунула ее в рот и запила шампанским. Потом стала одеваться дальше.

Она уже полностью оделась и поправляла шляпку у зеркала, как вдруг застыла на месте. Резко развернувшись, она уставилась на меня. Я все так же лежал, потягивая шампанское, но теперь внимательно наблюдал за ней с некоторым беспокойством.

Она стояла неподвижно примерно тридцать секунд, глядя на меня в упор холодным, опасным взглядом. Потом вдруг вскинула руки к вороту и сорвала с себя шелковое платье. Сбросила нижнее белье. Зашвырнула шляпку в угол. Пригнулась и двинулась вперед. Она приближалась ко мне мягкой, размеренной поступью тигрицы, охотящейся за антилопой.

— В чем дело? — воскликнул я.

Но я уже прекрасно знал, в чем дело. Прошло девять минут, и пилюля начала действовать. — Спокойно, — сказал я.

Она приближалась.

— Уходите.

Она приближалась.

А потом она набросилась на меня, и на несколько мгновений я потерялся в вихре рук, ног, пальцев и губ. Она превратилась в дикое животное. Она совсем обезумела от желания. Я натянул на себя одеяло, пытаясь спрятаться от ее страсти. Но ей это не понравилось. Она швыряла меня по комнате, грозно рыча при этом. Нет, так дело не пойдет. Я уже свое получил. Нужно ее остановить. Но справиться с ней было не так-то просто. Она визжала и лягалась, но в конце концов я скрутил ей руки за спиной, оттащил в ванную и поставил под холодный душ. Она попыталась укусить меня, но я слегка двинул ей локтем в челюсть. Я двадцать минут держал ее под ледяным душем, все это время она визжала и ругалась по-русски.

— Достаточно? — поинтересовался я.

Она едва дышала и промерзла до костей.

— Я вас хочу! — пролепетала она.

— Нет, — решительно отказал я, — Будете стоять под душем, пока не охладите свой пыл.

Наконец она сдалась. Я отпустил ее. Бедняжка, она дрожала всем телом и выглядела ужасно. Я растер ее полотенцем и налил стакан бренди.

— Все дело в красной таблетке, — догадалась она.

— Знаю.

— Я хочу взять несколько таких пилюль домой.

— Они слишком сильные для дам, — возразил я. — Я приготовлю для вас послабее.

— Сейчас?

— Нет. Приходите завтра, и они будут готовы.