Мой дневник. 1919. Пути верных

По-видимому, в Сочи нам не удастся поехать – правильное пароходство совершенно не установлено.

18, 19 сентября (Новороссийск). Чувствую себя очень плохо – мой тиф еще долго будет давать себя знать – не скоро я забуду о Царицыне.

По-видимому, поездка наша в Сочи не состоится – пароходов нет, никто, до начальника порта включительно, не знает, когда их можно ждать – при таких условиях ехать почти невозможно.

Придется сидеть в Новороссийске. Плохо здесь.

20 сентября по 2 октября (Новороссийск) записано в большой тетради № 24–28.

3 октября (Новороссийск – Ростов). Сегодня получил оглушительную новость – Киев занят большевиками, наши войска отошли на левый берег Днепра и готовятся снова овладеть городом (из-за реки).

Я не сомневаюсь, что это результаты нашей авантюрной стратегии – идти как можно быстрее вперед по линии наименьшего сопротивления красных. В результате мы всюду слабее их – они нам сдали Орел, но затем овладели Киевом, по-видимому, внезапно, игра стоила свеч для красных, но не для нас. У них я все же вижу план – отход в центре и давление на фланги, а у нас решительно ничего – рви вперед и уверяй всех, что Красная армия, дающая контрудары в штыки, – развалилась… Я понимаю, что в этом можно уверить массу, но зачем самим-то этому верить – в результате на моих глазах в поезде Селиванова происходят чуть ли не пари, когда овладеют Москвой, и наиболее скептически настроенные говорят, что к 1 декабря, а мое заявление, что никак не ранее весны, встречается недоверием. Ведь Красная армия распалась. Такой способ ориентировки населения порождает скептическое отношение к командованию.

А хуже всего, что о падении Киева в надежде на его скорое занятие обратно сообщили только штабам секретно, а между тем за два дня до этого об этом говорили на новороссийском базаре. Какой простор для дальнейшего недоверия сводкам. Я считаю подобный способ их составления возмутительным. Это не имеет названия.

Таким образом, я выехал с Татой и Женей (пишу на ходу поезда сломанным карандашом) неизвестно куда, думаю, что мне придется их оставить в Харькове, а самому искать штаб где-либо около Полтавы. Недурное начало моего «спокойного» существования в окружном штабе. Тата очень этим убита, да и мне это тяжело, хотелось создать себе подобие дома.

Но все наши огорчения меркнут перед значением падения Киева – большевики, если они будут умны и их положение будет плохо – сдадут город Петлюре, чтобы этим создать нам ряд новых затруднений. А в отношении к полякам – как может измениться настроение этих пустоголовых под влиянием успеха большевиков.

С галичанами мы уже деремся, по-видимому не сумев их отделить от Петлюры – жаль, это поколебало бы его очень сильно.

Словом, политика наша, а с ней и стратегия хромает – говорю это не под влиянием неудачи и огорчения – я и раньше всегда говорил, что у нас идет наступление стенкой без всякого плана – свидетель этих моих разговоров – Тата.

Думаю, что в этом отношении падение Киева отзовется хорошо – оно напомнит о невозможности ведения войны без плана.

В политическом «бесплании» свидетельствовал мне и Наштадобр Ефимов, столкнувшийся с отсутствием инструкций из Ставки по поводу Петлюры и поляков. Это знаменательно.

4 октября (Ростов). Пока не видал кого-либо очень интересного, расскажу завтра. Ростов прежний, народу масса. О Киеве всевозможные слухи. В сводке от 2-го загадочные слова: «Под Киевом упорные бои».

5, 6, 7 октября (Ростов – Таганрог – Ростов). Восстание по всей Малороссии благодаря петлюровским агентам с германскими деньгами – ширится. Полтава была не так давно захвачена бандами, но, кажется, восстание почвы не имело и подавлено.

Хуже с Махно. Он владеет большим районом: Александровск – Бердянск – Мелитополь, а сегодня есть сведения о занятии и Мариуполя, а следовательно, и создающейся угрозе Таганрогу – Ставке.

Наши части, снятые с фронтов, еще не сосредоточились, а Кавказский офицерский полк, привезенный из Сочи, не смог высадиться из-за бурного моря.

Во всяком случае, дело создается нешуточное и с ним придется немало повозиться. Нужны жестокие репрессии, надо думать, что к этому догадаются прийти.

Был в Ставке. Там по-прежнему благодушие и беспечность. Киевская катастрофа не расшевелила ее сна. По-видимому, она и не была серьезна – большевики захватили полгорода, до Крещатика, оповестили весь мир о начавшейся «гибели контрреволюции» и отошли под давлением наших, хотя и хороших (7-я дивизия), но небольших сил.

Чувствую себя физически очень скверно – сказывается и старая болезнь, и тиф – желудок совершенно никуда не годится, а с ним и я весь изломан.