Мой дом, наш сад

И единственное, на что я надеюсь - в других она тоже есть. Только их война тихая и незаметная.

Более того, иногда мне кажется, что волшебниками нас делает именно эта часть, именно разрыв, трещина внутри выпускает магию.

Я думаю о Мордреде. Есть ли в нем, в глубинах его подсознания, разлад, который может выпустить наружу монстра? Он великий волшебник, и его монстры должны быть страшны. Однажды Галахад обмолвился, что чем больше силы, тем больше безумия. Все находится в равновесии, поэтому слишком быстрая учеба может нам навредить.

Если Мордреда застать врасплох, он лжет, даже если это не нужно. Он постоянно моет руки. Иногда он отказывает нам в чем-то просто из вредности. И я не знаю ничего, ни единой вещи, которую он любил бы. Галахад любит проводить вивисекции, танцы и очень сладкий чай. Ланселот любит крепко выпить, футбол и общаться. Взрослые думают, что мы их совсем не знаем. Это неправда. Они для нас учителя, и между нами есть граница, которую не обойти. Однако, мы выросли с ними, и все их привычки, словечки, характерные жесты, черты характера - все впиталось в нашу память.

Они только думают, что мы их не знаем. Я знаю Мордреда. Я знаю, что то, что он сделал сегодня ему не свойственно. И я за него волнуюсь. Он может быть ужасным человеком, однако он вырастил нас, не бросил нас, и, оказавшись отрезанными от мира, мы выжили, благодаря ему. Он могущественный волшебник, и ему наверняка было бы чем заняться без нас, но он решил позаботиться о десятилетней Вивиане. И теперь девятнадцатилетняя Вивиана должна выяснить, если с ним что-то не так.

Однажды мы с ребятами играли в прятки. Тогда Гвиневра еще не была такой заносчивой и злобной, а Гарет - таким отвратительным. Гвиневра водила, а мы с Ниветтой прятались под лестницей. Мы дрожали от страха, тогда все игры казались серьезными. И в то же время мне хотелось засмеяться.

А потом мы замерли, потому что услышали шаги Мордреда.

Небольшое пояснение: когда за свою жизнь узнал лишь девять человек - их походку узнаешь всегда, безошибочно.

Он спускался по лестнице, а наверху стоял Галахад, потому что мы услышали его голос:

- Нельзя просто отказаться от правды, Мордред.

И Мордред остановился, не завершив шага. Мне казалось, я чувствовала, как его нога качается над ступенью. Он долго молчал. А Галахад продолжал:

- Ты знаешь, что рано или поздно все случится вовсе не так, как ты это задумывал. И не в тот момент. Все случится наихудшим образом.

- Я не нуждаюсь в твоих советах.

- Мне постоянно больно!

- Я тебе не сочувствую.

И шаг продолжился, и мы с Ниветтой сильнее прижались друг к другу, боясь даже дышать.

- Хотя бы попытайся понять, о чем я говорю.

- Я не нуждаюсь в твоих советах.

Галахад швырнул в него что-то, и, судя по звуку, Мордред это поймал.

- Не делай так больше. Я могу счесть тебя опасным, - сказал он. А больше ничего не сказал.

На тот момент диалог показался мне совершенно бессмысленным, но сейчас я прокручиваю его в своей голове. Вот еще как: когда твоя жизнь не слишком насыщенна событиями, мелочи запоминаются лучше.

Я открываю окно, и ночной воздух пробирается внутрь, хлесткий, но приятный. Я вглядываюсь в темноту, касаюсь кустов жасмина, растущих прямо перед моим окном. Мы живем на первом этаже, и в детстве я любила вылезать через окно, и смотреть на рассвет, когда мне не спалось. На самом деле мне совершенно не интересно, кем я была прежде. Это понимание легкое, как ночной ветер, и я ему улыбаюсь.

Моя жизнь здесь, я не знаю, кто мои родители, и где я родилась, и как узнала о том, что я волшебница, и искали ли меня, когда мы пропали из мира, отгороженные всеобщим безумием. Ничего не знаю, и у меня нет желания это узнать. Когда мы выберемся отсюда, а это обязательно произойдет, ведь мы станем сильными волшебниками и сможем сделать то, чего не могут наши взрослые, я не буду искать свою прежнюю жизнь, у меня будет новая.

А еще мы можем провести всю жизнь здесь, изолированные от всего, и иногда я думаю, что это было бы даже лучше. Я не знаю, какой мир на самом деле, но он наверняка отличается от фильмов и книг. Люди склонны украшать свою жизнь, подкрашивать ее и лакировать.

Благодаря дешевой философии мне удается отвлечься от навязчивых мыслей, и я едва не пропускаю легкий шаг Морганы. Она проходит мимо моей комнаты, и это знак. Через пять минут мне нужно выйти и отправиться на чердак.

Я знаю, какой сегодня день, и что будет. Минуты тянутся, как мед, хотя так скорее правомерно говорить о приятном ожидании. Минуты тянутся как смола, вот это намного ближе к истине. Если литературные тропы вообще можно соотнести с критерием истинности.

Наконец, я, босая и в ночной рубашке, как и была, выхожу в темный коридор. Все тихо. Комнаты Ниветты и Кэя пусты, из-под двери Гвиневры доносится слабый свет, а из комнаты Гарета какая-то музыка, едва-едва слышная. Гарет любит классический рок. И еще группу Kiss. Возможно, из-за макияжа музыкантов.