Мой дом, наш сад

Я вижу, как Моргана спускается в подвал. Шаг у нее нервный, такой она никогда не была при мне и, наверное, никогда не была ни при ком другом. Такой ее вообще никто не должен видеть. Моргана некоторое время мнется у порога.

Я говорю:

- Она в подвале.

- Ух ты, вот это да! - восторгается Кэй.

- Э-э-э, не особенно впечатляет.

- Не мешайте мне. Я смотрю. Потом я расскажу все.

- Расскажи сейчас.

- Моргана берется за ручку двери, - начинаю я. - Она заходит и...

Я замолкаю, потом говорю:

- Так, если все заткнутся, я попытаюсь послушать. Думаю, я смогла бы.

Сначала голову мне на плечо кладет Кэй, следом за ним точно так же поступает Ниветта. Они замирают и ждут. Кто-то водит пальцами мне по запястью, и я постепенно успокаиваюсь, сосредотачиваюсь на том, что происходит в подвале.

Моргана прямо с порога говорит что-то, но я совершенно не слышу, что именно. Будто кто-то выключил звук в кино. Я стараюсь сосредоточиться. Моргана проходится между столов, накрытых белыми простынями, едва-едва касаясь их. Шаг ее становится ровным, чуть кокетливым, она надевает привычную маску.

Галахад стоит у одного из столов, на котором, распятая, распоротая, лежит свинья. Небольшая, симпатичная свинка, думаю я, может быть прежде она была шариковой ручкой. Галахад говорит что-то Моргане, и я не слышу. Зато, отчетливо поморщившись от отвращения и еще от чего-то более приятного, я слышу, как под прикосновением Галахада ломаются кости грудины, раздвигаются, впуская его внутрь.

Видимо, отвращение (и что-то еще, чего я не называю из трусости) оказываются достаточным стимулом, и звуки приходят. Я совсем забываю о том, что рядом со мной Ниветта и Кэй, я оказываюсь наблюдателем там, в подвале.

Моргана говорит:

- То есть ты совсем не скучал, милый?

- Почему же? - говорит Галахад. - У меня сердце горит, когда тебя нет рядом.

Он лезет руками внутрь свиньи, достает не бьющееся уже сердце, запускает в него пальцы, и я вижу, как венозная сетка на нем начинает пульсировать, чуть светиться от магии. Галахад смотрит только на это сердце, но я вижу, как ему хочется посмотреть на Моргану. Она подходит ближе, садится на пустой соседний стол, болтает ногами.

- А я не вижу, чтобы ты был рад, - тянет она. Галахад опускает сердце обратно, в тушу свиньи, и она вдруг начинает дрожать в агонии, так что Галахаду приходится удерживать ее двумя руками. Моргана наблюдает за этим с усмешкой. Борьба продолжается около двух минут, а потом свинка враз затихает. Галахад бросается к своему письменному столу, руки у него влажные от слизи и крови, и он нашаривает ими ручку и замызганный блокнот, принимается что-то записывать.

- Меня бесит, что ты не обращаешь на меня внимания, - говорит Моргана. - Смотри на меня.

Галахад поднимает на нее взгляд, продолжая писать.

- Я не понимаю, зачем ты пришла.

- Не зачем, а к кому, - говорит Моргана, и ее девичье обаяние сменяется чем-то женским, томным, сладким, чем-то, что заставляет тугой ком свернуться и у меня внизу живота.

- Смотри на меня, - повторяет Моргана, и я бы подумала, что она использует магию, но никаких заклинаний и жестов, только ее голос.

- Ты могла бы не мешать мне некоторое время? И тогда мы обсудим абсолютно все, что ты захочешь.

- А разве ты не хочешь ничего, милый?

Моргана закидывает ногу на ногу, и движение получается совсем не женское, а по-девичьи нелепое, дурацкое и этим сексуальное вдвойне.

- Моргана, дорогая, ты вышла из возраста Лолиты около семи лет назад. Мы будем играть в эти игры?

- А ты больше не хочешь в них играть?

Галахад возвращается к трупу свиньи. Взмахом руки он поднимает со стола железные инструменты и движением пальцев, измазанных кровью, направляет их в тело свиньи. Они начинают свою хирургическую работу будто бы без участия Галахада, но я знаю, что он предельно сосредоточен.

Галахад смотрит на Моргану, пока инструменты глубже вгрызаются в плоть свиньи. Щипцы для грудины раздвигают кости, впуская скальпель.

- Я не должен был даже начинать.

- Но ты начал.

Моргана облизывает пахнущие вишневым блеском губы, а Галахад шевелит измазанными кровью, как вишневым вареньем, пальцами, и в руке у него оказывается все еще пульсирующий, живой, кусочек сердца. Совсем не большой, лишенный всего, что его окружало, но живой.

- И теперь, Галахад, я хочу, чтобы ты поговорил со мной. Уделил мне внимание. У тебя нервный день, правда?

- Можно сказать и так, моя милая.

- И ты хочешь побыть один?

- Ты подбираешься к самой сути.

- А я хочу узнать, что с вами происходит.

Резким движением Галахад проводит рукой по воздуху, и со шкафа слетает, едва не задев горло Морганы пила для трепанации. Моргана подается назад, не издав при этом ни звука, но едва не упав со стола.

- Испугалась, малыш? - спрашивает Галахад.

- Ничуть.

Пила вонзается в череп свиньи и начинает свое жужжащую симфонию, другие инструменты, железные и жуткие, из хирургического набора Галахада продолжают свои работу во чреве свиньи.

- Чего ты хочешь?

- Я волнуюсь за тебя. И, наверное, хочу знать, что происходит.