Мой дом, наш сад

Я бегу так, что в боку начинает колоть, как будто там разбилось что-то стеклянное, и теперь осколки впились глубоко и цепко. И только перед самой дверью я замираю, потому что, на самом деле, очень боюсь, что не справлюсь, что никому не смогу помочь, что буду бесполезна, что сделаю что-то не то. Лучше бы для меня все закончилось еще в комнате, лучше бы он просто перерезал мне горло.

- Будешь и дальше рассуждать в таком духе, действительно станешь бесполезной. В первую очередь, потому что помогать уже будет некому. Собери слюни, я тебя умоляю, слушать противно.

И она злит меня, как никогда, но с той же странной ясностью я замечаю, что голос у нее сонный, и Гвиневра, вероятно, тоже очень хочет разозлиться - просто чтобы не уснуть.

Дверь оказывается заперта. Я встаю на колени, смотрю в замочную скважину, но не вижу ничего, кроме ослепительной белизны стен. Поковыряв в замке ногтем, разумеется, безуспешно, я шепчу заклинание. Оно простое, нарочито простое, и я уверена, именно с его помощью Мордред открыл дверь в мою ванную. Впрочем, ему-то заклинания на самом деле не нужны. Меня передергивает от воспоминаний, и заклинание выходит таким сильным, что какие-то пружинки внутри замка с хрустом и звоном ломаются, а дверь распахивается сама.

Я вспоминаю о том, что такое магия на самом деле. Я вспоминаю о том, через что пришлось пройти Номеру Девятнадцать, чтобы ее получить. Магия, это попытка уйти от боли. И сейчас я в ней хороша.

Зал оглушительно белый, такой же, как морг из воспоминаний Номера Девятнадцать. Раньше он был пустой, здесь не было ничего, кроме цветов, но теперь вдоль стен стоят хрустальные, как в сказках, гробы. Полностью прозрачные, они стоят на растущих будто из земли золотых опорах. Гробов я насчитываю ровно шесть, а это значит, что один из них пуст. Пуст и предназначается мне. Раздается стук.

- Давай же, - шепчет Гвиневра у меня в голове. Но первым делом я бегу, разумеется, не к ней. Моргана неподвижна и бледна, будто кукла в упаковке. Ее лицо сохраняет неживое, жуткое спокойствие. Она принцесса из сказки, ее золотистые волосы струятся по плечам, лаская шею, острый нос и скулы делают ее лицо еще мертвее и прекраснее. Как же она бледна, думаю я рассеянно, а потом предпринимаю несколько попыток стащить крышку. Она будто намертво прилегает к остову гроба, даже не двигается, сколько бы я ни старалась. И когда я увеличиваю свою силу заклинанием, пытаясь пробить ее, тоже ничего не выходит.

Я начинаю трястись и колотить по крышке что есть силы, рыдаю, и Гвиневра в моей голове рявкает, но ее голос все равно кажется тише, чем прежде:

- Вспомни умную мысль, которая у тебя только что была!

- О том, что я бесполезная дура?

- Об этом подумаешь потом, хотя, безусловно, это правда. Что такое магия?

- Это боль.

- Твоя лучшая подруга, свет твоей жалкой жизни, сдохнет, если ты не соберешься прямо сейчас, - говорит Гвиневра с должной степенью безжалостности, вызывая у меня поток слез еще более бурный, чем прежде.

- Или ты хочешь этого? - спрашивает Гвиневра.

И тогда я издаю визг, который, вероятно, мог бы и мертвого разбудить, от него вылетают стекла в окнах, но главное, разлетается на осколки, мелкие, брызгающие вверх, как салют, хрусталь. Я не думала ни о каких заклинаниях, не делала особых жестов, не использовала никакого реквизита из фэнтези. Мне просто было больно.

Я ловлю Моргану, мое намерение состоит в том, чтобы не дать ей упасть, но мы падаем обе. Глаза у Морганы закрыты, она бледна. И я думаю о том, что в сказках мне полагается быть принцем и поцеловать ее. Я не принц, я даже не принцесса, но если я и хотела когда-нибудь и чего-нибудь достаточно сильно, так это освободить ее. Когда я касаюсь ее губ, сначала холодных, а затем теплеющих, она открывает глаза. Я слышу над ухом голос Кэя:

- Я думаю, она и так бы проснулась. Ну, есть у меня такое подозрение.

Он добавляет:

- Но я не уверен.

Моргана обнимает меня. Крепко, почти больно, вцепляется в меня, как кошка, так что мне становится тяжело дышать. Глаза у нее дикие, синие и злые. Она шипит:

- Почему так долго?!

- Прости, - отвечаю я.

- Да все нормально, - говорит Ниветта. - Мы здесь всего лишь едва не умерли.

Я оборачиваюсь к ним. Они стоят, бледные настолько, что почти сияют. Мы с Морганой протягиваем им руки, одновременно, и они кидаются к нам. Мы обнимаемся, и все события последних пары-тройки часов перестают для меня существовать. Это мои друзья, они здесь, они живые и теплые.

- Эй, Гарет, Гвиневра, хотите обниматься?

- Нет, Кэй.

- Я хочу!

- Фу, Кэй, ты не спросил нас, - шипит Моргана. - Мы не хотим обниматься с Гаретом.

Гвиневра и Гарет стоят чуть в стороне от нас.

- Почему ты так долго? - спрашивает Гарет. Я благодарна Гвиневре за то, что она молчит.

- И почему ты одета, как викторианская барби?

- И почему ты...

Моргана видит пятно крови на моем платье, говорит:

- Так, все, заткнулись. Выпустили, и хватит с вас.

Я спрашиваю:

- А где взрослые?

- Один сошел с ума, - говорит Гвиневра.

- Два осталось, - смеется Моргана. А потом лицо у нее вдруг белеет еще сильнее, становится и вовсе как снег.