Мои дорогие девочки

– Это началось практически сразу после свадьбы. Когда мы ссорились, жена громко кричала, швыряла в меня сковороды и кастрюли. Я старался не обращать внимания. Знал, что она дама с характером и скоро успокоится. Но постепенно приступы ярости становились все более пугающими. Жена стала в буквальном смысле поднимать на меня руку: пиналась, кусалась, дралась. Я понимал, что с ней что-то не так, но, как многие мужчины в подобных обстоятельствах, винил во всем себя. Мне казалось, что, если бы я мог сделать так, как она просила, был бы более уступчивым и перестал раздражать ее, она не злилась бы.

Оливер отхлебнул кофе из чашки, не сводя взгляда с Виктории.

– Наша любовь умерла, но я оставался с женой ради детей, это было основной причиной. А еще потому, что волновался за нее. Не знал, как она будет жить, если я уйду.

Виктория слушала молча, и ее охватывало чувство вины. Оглядываясь назад, она понимала, что фраза Дебс «насилие в браке» была скорее всего повторением тех слов, которые Оливер сказал ей. Почему же она не расспросила его раньше, ведь это действительно прозвучала странно? Почему не засомневалась в неверных выводах Дебс?

– А с детьми она тоже так себя вела? – поинтересовалась Виктория. Мысли у нее в голове путались.

– К счастью, нет. Если бы она сделала это, я бы немедленно забрал их.

– А твой роман? Он подтолкнул вас к разрыву?

Оливер вздохнул, выпрямил спину и продолжил:

– Нет, долгое время жена ничего не знала. Я сам рассказал в тот момент, когда решил уйти от нее. Но не к другой женщине, к тому моменту эти отношения почти завершились. Честно говоря, мы начали общаться только потому, что я находился в отчаянии и не знал, как жить дальше. Та женщина проходила через сложную процедуру развода, мы оба нуждались в поддержке и успокоении. А подтолкнуло нас к разрыву, как ты выразилась, то, что поведение моей жены ухудшилось. Она перестала контролировать себя.

Виктории нужно было хоть чем-то занять себя, и она крутила в руках солонку. Заметив, что белые крупинки просыпались на стол, смахнула их на пол.

– Что произошло? – спросила она.

Оливер усмехнулся:

– Жена бросила в меня кухонный нож и попала вот сюда. – Он показал на левое предплечье. – Немного правее, и она могла бы меня убить. В тот момент я понял, что мне нужно держаться от нее подальше.

Виктория поморщилась, но промолчала.

– Мужьям, которые пережили насилие, не слишком сочувствуют, – произнес Оливер. – Многие люди не понимают, почему мужчина, который сильнее женщины, позволяет так обращаться с собой. Им кажется, будто это невозможно. – Он прищурился. – Так вот, вполне возможно. Моя бывшая жена умная женщина, у нее прекрасное образование, и она отлично умеет манипулировать людьми. Я никогда не позволил бы себе поднять на нее руку. Кроме того, как я уже говорил, я много лет надеялся, что помогу ей измениться. Сейчас, конечно, мне жаль, что я не ушел раньше.

Виктория отхлебнула кофе и бумажной салфеткой вытерла пену с верхней губы.

– Но почему же ты не ушел?

– Верил в семейные клятвы. Я пообещал заботиться о ней в болезни и в здравии и понимал, что она больна, но не осознает этого и не станет обращаться за помощью. Но в этом есть один плюс – я стал хорошим семейным консультантом. Думаю, ты понимаешь, почему я решил заниматься проблемами домашнего насилия?

Виктория кивнула и опустила голову.

– Жаль, что я плохо думала о тебе. Это непростительно.

– Мой жизненный опыт показывает, что люди всегда торопятся с выводами. Честно говоря, я надеялся, что ты не такая.

Виктории было неприятно слышать его слова, но она понимала, что заслужила их.

– Мало кто знает, – продолжил Оливер, – что мужья, пережившие насилие, встречаются не так уж редко. В действительности, около трети жертв домашнего насилия – мужчины.

Разговор глубоко задел его, и он наклонился ближе к Виктории.

– Эта тема все еще табу, поэтому люди плохо разбираются в ней. Многие мужчины не хотят признаваться в том, что происходит, потому что чувствуют себя полными идиотами, оказавшимися в нелепой ситуации. Даже полиция не принимает их всерьез. Им никто не помогает.

Виктории очень хотелось спрятаться где-нибудь от стыда. Ей казалось, будто Оливер видит ее насквозь и знает, что под внешней образованностью и утонченностью скрывается непробиваемая тупость и целый клубок предрассудков.

– Я ничем не лучше других, – пробормотала она. – Мне не следовало слушать Дебс. Нужно было спросить тебя, а не верить информации из вторых рук. Особенно если вспомнить, как ты был добр ко мне.

– Не надо винить себя. Теперь ты знаешь правду.

Виктория настолько расстроилась, что не могла ничего сказать. Оливер подал знак официанту принести счет и уже сунул руку в карман за монетами, но Виктория настояла, что сама заплатит. К черту семейный бюджет!

– Это меньшее, что я могу сейчас для тебя сделать!