Мой друг Адольф, мой враг Гитлер

Каждый человек, богатый или бедный, где-то внутри себя ощущает некоторую незавершенность. Жизнь полна тягостных разочарований, с которыми люди не могут справиться. Где-то внутри них дремлет готовность рискнуть последним, отважиться на поступок, который сможет изменить их жизни. Он готовы потратить последние деньги на лотерейный билет. Моя задача направить эти стремления в политическое русло. В сущности, каждое политическое движение основывается на желании своих сторонников, мужчин и женщин, лучшей жизни не только для себя, но и для своих и чужих детей. Это не только вопрос денег. Разумеется, каждый человек желает повысить уровень своей жизни, и марксисты сыграли на этом, но он не может перейти некоторую черту. Кроме того, немцы чтут историю. Миллионы их соотечественников погибли в войне, и, когда я взываю к этим жертвам, высекается первая искра. Чем скромнее человек, тем сильнее его стремление ассоциировать себя с вещами большими, чем он сам. И если мне удастся убедить их, что на весах лежит судьба немецкой нации, то они станут частью неодолимого движения, которое объемлет все социальные слои. Дайте им национальную и социальную идею, и их повседневные волнения по большей части исчезнут. Граф Мольтке как-то сказал, что нужно требовать невозможного, чтобы получить возможное. Каждый идеал должен до определенной степени выглядеть недостижимым, чтобы не быть оскверненным мелочами действительности».

Контраст между Гитлером начала двадцатых годов и Гитлером во власти напоминает различие пророка и священника, Мухаммеда и халифа. Он был красноречивым, но малоизвестным военным, который говорил от имени своих погибших товарищей и пытался возродить страну, за которую сражался. В его движении было много возрожденческих качеств. Я пишу «возрожденческий», потому что будет богохульным сказать «религиозный», однако всякий, кто изучает процесс создания его партии, найдет много параллелей с воинствующей католической церковью. Иерархия нацистов сильно напоминала организацию Игнатия Лойолы[60], что можно отнести на счет влияния Геббельса, который был воспитан иезуитами. Слепое повиновение верховному лидеру было главным принципом в обеих организациях. В центре находился Гитлер со своими магнетизмом и фанатизмом, далее непосредственно шел Геббельс в роли генерала ордена, а следующее звено в цепи образовывали провинциальные гауляйтеры.

К этому необходимо добавить удивительные ораторские способности Гитлера, которые дали ему первоначальный контроль над массами. Он понимал, что в гостиной или в обычном обществе он был относительно незначительной фигурой. Он был необычным человеком, и это стало его крестом на всю жизнь. Присущая ему скромность в общении с отдельными людьми, особенно с женщинами, которым, он знал это, он не может ничего предложить, компенсировалась титаническим стремлением добиться одобрения масс, ставших для него заменой женщины, которую он так никогда и не смог найти. Его реакция на аудиторию была абсолютной копией сексуального возбуждения. Он розовел, как гребешок петуха или бородка индюка, и только в таком состоянии он был восхитителен и неотразим. Когда он пришел к власти, то посчитал, что точно такой же подход позволит управлять страной, и многие годы это было действительно так, до тех пор пока все здание не обрушилось, потому что внешний мир не попал под те же чары. Он расслаблялся только в атмосфере, которая отвечала его духовной сфере, в эротических крещендо вагнеровской музыки. Он мог погрузиться в этот поток звуков и стать тем, кем он не мог быть ни при каких иных обстоятельствах, – ничем, существом среднего рода.