Мои друзья

Однажды поздней осенью мне приснился страшный-престрашный леший. Хожу-брожу я по лесу, малину собираю. Вдруг из кустов на меня глянули большие зеленые глазищи. Не успел я отскочить, а леший как захохочет — громко, раскатисто, на всю округу! Толстый, пузатый. Седая борода ниже колен. Огромная корявая палка в руках. Бросил я туесок с ягодами на землю и бежать. Лечу что есть сил, хоронюсь за елками. А лесное чудище не отстает: топает за спиной, стучит палкой… Вот-вот настигнет. Я вскрикнул от страха и… проснулся. Комната озарена желто-розовым лунным светом. На белой стене отпечатался темный переплет рамы. Внезапно тишину нарушила трель сверчка. Прислушался. Было похоже, что невидимый музыкант настраивает за печкой крохотную скрипку. А потом зазвучала песенка, то веселая, то задумчивая, полная светлой печали… Она заворожила, околдовала меня, и невольно вспомнились слова деда: «Испокон веков сверчки жили по всей нашей необъятной Руси. Во всех деревнях, постоялых дворах, банях. Дом без сверчка считался несчастным. Да и песни у запечных музыкантов были разные. У каждого своя. Скажем, а бане сверчок мурлыкал вполголоса, будто сквозь сон. На постоялом дворе — удало, с азартом, в избе за печкой — загадочно, с томительно-грустной нежностью».

И вот диво! Незаметно страх прошел, я успокоился и задремал снова. А утром мне не терпелось узнать: где за печкой живет сверчок? Ведь там жарко, душно. Да и какой он из себя?

Дед глянул на меня с опаской:

— Погодь! Не то ненароком спугнешь музыканта. Скуку в доме посеешь!

А вечером мать собралась стирать белье. Невзначай громыхнула пустым корытом. Да как затопает ногами, как завизжит! На дне корыта сидел сверчок. Маленький, черный, усатый. Он все подпрыгивал вверх — старался выбраться на свободу. Однако дело это мудреное, и сверчку никак не удавалось!

Пытливо рассматривал я таинственного запечного музыканта. Из сказки я знал, что у него должна быть при себе крохотная скрипка. Но как я ни старался увидеть ее — все было напрасно. Хитрец, видно, спрятал инструмент за печку. Попробуй-ка найди его!

С тех пор прошло много лет, но я не могу забыть того крохотного запечного скрипача. Наверное, без его песен мир моего детства не был бы столь музыкален и светел.

ШУТНИК

На краю деревни, возле барского, как он прежде назывался, заброшенного пруда стоял наш небольшой рубленый дом под тесовой крышей. Издали он походил на сказочный лесной терем. Войдешь внутрь — и, вправду, терем: стены обшиты корой, а окна увешаны клетками. В них жили разные птицы: чечетки, щеглы, синицы… И чиж тоже был. Веселый, нарядный! Грудка желтая, на голове — черная шапка, а под клювом — маленькая копейка. За доброту и сердечность я полюбил его и назвал Степкой.

С годами чиж сделался ручным. Вылетал из окна в сад, прыгал по веткам, звонко, призывно чирикал, забияк-воробьев подзадоривал. По окончании птичьей прогулки я проводил пальцем по железным прутьям клетки. Услышав сигнал, чиж знал, что его ждет лакомство, и возвращался в свой дом.

По утрам Степка не раз опускался мне на плечо, прыгал на руку и слегка теребил клювом рукав — требовал угощения. Прохладный чай он пил с ложечки, а кедровые орехи брел прямо с ладони.

Чиж очень привязался ко мне. Завидит в дверях и приветствует смешной и радостной песенкой, а в конце ее непременно выговаривал что-то вроде: «Хочешь ко-фе или ча-ай?!»

Мой брат сядет, бывало, за пианино и наигрывает: «Чижик-пыжик, где ты был?» Музыкальный Степка разом преображался, хорохорился, вдохновенно подпевал… И мы решили, что песенка эта как нельзя лучше соответствует его характеру.

Порой Степка забавлял меня тем, что трещал чечеткой, щелкал щеглом, тенькал синицей… Он подсмеивался, шутил над птицами. Не они не сердились на него. Ведь с доброй шуткой веселее живется!

ЖИВОЙ БАРОМЕТР

В субботу к нам в гости зашел дядя Гриша, посмотрел в окно на серое облачное небо и спрашивает меня:

— Знаешь, как погоду предсказывают?

— По барометру…

— Хочешь, я тебе живой барометр подарю?

— Как «живой»?

— Очень просто, — усмехнулся дядя. — Забегай ко мне завтра — увидишь…

На другой день пришел я к дяде, а он мне клетку со зверьком протягивает. Мордочка у него пухлая. Глазенки — черные, точно смородины, выпученные. Шуба — рыжая, а на спине пять темных полосок. Забавный!

— Держи бурундука!

— Спасибо! — поблагодарил я. — А при чем тут барометр?

— Скоро узнаешь! — Дядя хитро улыбнулся и похлопал меня по плечу. — Забирай! Забирай! Кедровыми орехами, семечками, ягодами да грибами его кормить надо.

Радостный прибежал я домой, поставил клетку на подоконник, а сам гляжу на зверька и думаю: «И как же такой кроха погоду угадывает?»

Бурундучишка тем временем знай себе таскает подсолнухи из кормушки. Набьет полный рот и с раздутыми щеками в дуплянку спешит. Видно, там закрома у него.

Вечерело. Из приоткрытого окна веяло сыростью и прохладой. Зверек сел на задние лапы, передними щеки подпер и, слегка раскачиваясь, начал кашлять, Я перепугался и скорей к дяде:

— Простыл зверь! Как лечить надо?

А дядя успокоил меня: