Мой единственный

– Не обманывай себя. Там была Габби, поэтому он и вспомнил о твоем существовании. И что это вонзилось в твою щеку?

– Осколки фарфора… думаю. Он разбил маску, когда ударил меня в лицо.

– Мэлори не заметил маску?

– Ему было наплевать.

– У тебя все лицо залито кровью. Очень надеюсь, что шрамов не останется, но столько крови… Так избить человека просто невозможно. Он что, за нож взялся? Трудно поверить, что он…

– Нет, кулаков оказалось достаточно. Кровь из носа. Возможно, он мне его сломал. Крови вытекло море… Такое со мной и прежде бывало. Ничего. Я больше о ребрах беспокоюсь. Но это еще что… Ощущение такое, словно обломки прорвали мне кожу…

Ор хмыкнул.

– Дай взгляну.

– Нет! Не прикасайся ко мне! В таком положении я хотя бы дышать могу.

– Я только расстегну рубашку. Не веди себя как девчонка, – пожурил Ор, но, выполнив задуманное, добавил: – Впрочем, ты имеешь право на капризы. Черт, Ричард! Ты – один сплошной синяк от груди до живота.

– А обломки ребер выглядывают наружу? – с ужасом спросил Ричард.

– Спереди ничего не видно, но я не собираюсь стягивать с тебя фрак и рубаху, чтобы проверить. Пусть этим занимается доктор.

– У нас не найдется бутылки виски?

– Я никуда не плаваю без запаса виски. Это неплохая идея. Если ребра сломаны, доктору придется поставить их на место, а потом уж делать перевязку. Лучше будет, если ты вырубишься и ничего не почувствуешь.

Ричард издал стон. Вряд ли он сможет вынести больше боли. Он и так испытывал чудовищную боль.

– Посреди ночи, полагаю, трудно найти врача, – продолжал Ор. – Не волнуйся. У тебя будет достаточно времени, чтобы напиться до беспамятства.

Несколько минут ушло на то, чтобы подсунуть под голову Ричарда подушки так, чтобы тот мог поднести бутылку ко рту и не расплескать ее содержимое.

– Тебе повезло, – сказал Ор, после того как Ричард осушил треть бутылки. – Мэлори мог бы так измочалить твое лицо, что никакой врач не помог бы. Почему, спрашивается, он этого не сделал?

– Уверен, это не так больно, как сломанные ребра. Он хотел, чтобы каждый мой вздох отдавался болью и я не мог лечь на спину.

На эту злую реплику Ор ответил:

– Дьявол! Неужели ты забыл все, чему я тебя учил?

Ричард осушил еще треть бутылки прежде, чем ответить:

– Отнюдь. Я был хорошим учеником. Даже ты признавал это. Мне не выпало случая ударить его. Я только защищался, но все напрасно… Ты часом не забыл, как он выглядит?

– Даже горы можно срыть до основания, но я тебя понял. Мэлори – из тех, кого следует бить первым, иначе все кончено. Надо было лежать, когда он сбил тебя с ног.

Ричард попытался было засмеяться, но вместо этого только охнул от боли.

– Думаешь, я не пробовал? Он поднимал меня на ноги всякий раз… – язык его уже не особо слушался. – Кстати… прости, что поссорился с тобой сегодня… Я не хотел…

– Я слишком поздно обо всем догадался. Когда я вернулся, тебя уже не было в комнате. Но я отсутствовал не так уж долго, – нахмурившись, произнес Ор. – Что ты сделал? Схватил свои модные тряпки и сбежал, чтобы одеться в другом месте?

– Пришлось. Я знал, что ты не будешь долго злиться. Ты никогда долго не злишься.

Ор вздохнул.

– Не думал, что ты так по-дурацки поступишь из-за бабы, которая никогда не станет твоей. Когда ты в постели с другой, ты же о ней не вспоминаешь? Никогда не задумывался, почему так?

Ричард не ответил. Он потерял сознание.

Глава одиннадцатая

Два дня Джулия собиралась с духом, прежде чем отправиться в дом Мэлори, стоящий на одной улице с ее собственным. Она отправилась туда не ради встречи со своей подругой Джорджиной. Нет, Джулия надеялась узнать хоть что-нибудь о Жан-Поле, нечто такое, что поможет ей найти его. Было весьма дерзко с ее стороны решиться на подобное, но как еще она могла его отыскать? Девушке никак не удавалось выбросить его образ из головы! А еще Джулия была почти уверена, что он станет идеальным кандидатом в мужья. Как она может позволить ему исчезнуть из ее жизни, не убедившись наверняка? Это соображение, в конечном счете, и убедило ее. Она будет вечно сожалеть, если не предпримет никаких действий.

Разумеется, Джулия не собиралась открываться Джеймсу, но решила, что Джорджина таиться не станет, быть может, будет даже польщена, что в нее влюбился настолько блестящий молодой человек.

Однако в особняке Мэлори она не обнаружила обычной тишины и умиротворения, свойственных этому дому. Джулия совсем позабыла, что в этом году все пять братьев Джорджины решили явиться в Лондон на ее день рождения, и пока никто из них не вернулся в море. Только Бойд постоянно жил в Лондоне, а Уоррен с женой Эми, хоть и имели собственное жилье в городе, по полгода проводили в море.

Джулию представили Клинтону и Томасу Андерсонам, двум братьям, с которыми она прежде не была знакома. Они собирались вскоре возвратиться в Америку, но пока гостили у сестры.