Мой генерал

Он вырос, как будто с ног до головы защищенный непробиваемой семейной броней, – что бы ни случилось, каким бы страшным ни казалось, все равно есть они. которые стоят на краю, которые подхватят, поддержат, оттащат в безопасное место, накормят, растолкуют, наподдадут по заднице, если уж на то пошло.

Родители и дед с бабушкой были постоянными и неизменными величинами, и сомневаться в этом было так же глупо, как в том, что завтра утром солнце взойдет опять.

То есть теоретически оно, конечно, может не взойти, но практика показывает, что день ото дня последние несколько миллионов лет оно исправно взбирается на свое место.

Федор Тучков не знал, что должен чувствовать человек, у которого… нет брони.

Нет брони, и, голый, слабый, дрожащий, он остается на ветру – один, потому что некому оттаскивать, защищать и прикрывать, – и оказывается, что даже то, во что верилось и что выглядело надежным, не правда.

Федор Тучков не зря дослужился до генерала. Он стал самым молодым генералом в управлении, в сорок один год. Он быстро принимал безошибочные решения – всегда.

Он не может сейчас соорудить ей броню. Зато он запросто может поделиться своей.

– Маруська, – сказал он ей в ухо, – не страдай. Будешь страдать, когда я решу тебя бросить. Договорились?

– Ты хочешь меня бросить?

– Я не могу тебя бросить, – объявил он. – Если только в воду.

– Почему не можешь?

– Не знаю. Не могу.

– Мы знакомы три дня.

– Четыре, ну и что?

Она потрогала его щеку и спросила неожиданно:

– А почему ты больше не ходишь ловить мальков?

– Ты же мне не разрешаешь, – удивился он.

– Я не разрешаю? – поразилась Марина.

Паника, скрученная у горла в спираль, потихоньку таяла, как будто оказалась ледяной.

– Ты сказала, что ловить мальков в луже – гнусно.

– А ты сказал, что не глушишь их динамитом.

– Нам надо разобраться со всеми делами, – вдруг сказал он серьезно, – и заняться нашими собственными. И я должен тебя попросить.

– Что?..

– Пока мы не закончили, постарайся не устраивать мне сцен, ладно? Я пугаюсь и не могу нормально думать.

Марина открыла и закрыла рот.

Никогда в ее жизни не было человека, который мог бы будничным тоном попросить ее “не устраивать сцен”.

Впрочем, и от этого человека она только что чуть не сбежала. Как это он успел ее поймать и вернуть?

– Я постараюсь, – пообещала она тоном первоклассницы, которая клянется больше “никогда-никогда” не лезть на школьный забор.

Тучков Четвертый ловко вынул ее из халата и за руку повел в сауну, и тут выяснилось, что она очень замерзла, даже зубы застучали, и они долго грелись, шушукались, тянули пиво, молчали – и все это оказалось так легко!

В корпус “люкс” Марина брела за Федором, спотыкаясь и чуть не падая. Ей очень хотелось спать, так что в глазах плавали темные круги – от сауны и переживаний.

На широкой лестничной площадке с ковром и креслом Федор вдруг остановился. Марина немедленно привалилась к нему – засыпать.

– Стой, – приказал он негромко, отлепил ее от себя и заглянул вниз.

На два лестничных пролета ниже, в холле первого этажа, резались в пинг-понг. Цокал мячик, топали ноги, болельщики ревели и хохотали, игроки вскрикивали победно и коротко и выли протяжно и разочарованно.

– Господи, неужели ты еще хочешь играть? – пробормотала Марина, старательно тараща слипающиеся глаза.

– Нет.

Он еще заглянул через полированные перила, подвел ее к креслу и усадил.

– Подожди меня.

С нее мигом слетел весь сон.

– Ты куда?

– В номер к Павлику Лазареву.

– Зачем тебе к нему в номер?!

– Мне нужно.

– А… Павлик дома?

Федор усмехнулся коротко:

– Павлик играет в пинг-понг. Слышишь, орет? Я быстро.

– У тебя есть ключи?

– Мне не нужны ключи.

– А как ты туда войдешь?

– В дверь, – ответил Тучков сердито.

– А ты знаешь, где он живет?

– Мы же утром смотрели тетрадь регистрации! Там не только номера его машины, но и номер его комнаты, Маруся. Не задерживай меня. Счет пять-три, у меня есть минут десять.

– Я с тобой, – решительно объявила Марина.

– Мне некогда с тобой спорить.

– Вот именно. – Она выбралась из кресла. – Куда? Налево, направо?

– Направо, черт возьми.

– Пошли. Какой номер?

Федор помолчал, и она поняла, что он ругается – про себя, конечно!

– Двести пятидесятый.

Ковровая “кремлевская” дорожка глушила шаги.

– Вот смотри, здесь. Только ключа-то у нас нет!

Федор Тучков сунул ей в руки оба рюкзака – один из них был очень мокрый, – оглянулся, как заправский жулик, и присел на корточки перед номером двести пятьдесят. В пальцах у него оказалась давешняя проволока, которая вонзилась в коня по имени Мальчик. Он держал ее как-то странно, как будто сигарету, и ковырялся очень недолго.

За поворотом коридора послышались голоса. Кто-то шел к ним.

Марина оглянулась, потом вновь посмотрела на Федора. Он продолжал ковыряться.

Раз, тихий щелчок, и дверь открылась.

– Быстрей. Входи.

Он бесшумно затолкал ее внутрь и прикрыл за собой дверь. Под дверью протопали резвые ножки, и какие-то барышни – те, о которых Федор Тучков говорил, что они “райские цветы”, – промчались мимо. По недалекой деревянной лестнице обрушился град из барышниных каблуков.

– Федор, смотри, тут что-то на полу.