Мой гениальный залёт

С мамой лучше не спорить

Павел

– Хватит жрать! – только мама умеет вот так обламывать кайф.

Я тяжело вздохнул и с тоской посмотрел на блюда, что остались нетронутыми. В кои веки дома, под маминым неусыпным оком, так сказать… И такой облом.

– Значит, это ты заварил всю эту кашу, – у мамы взгляд, как лазер. Я её боюсь в такие моменты, хоть мне уже тридцать пять, и я возглавляю солидный бизнес. – Это ты подставил Егора, когда предложил побыть ему вместо себя на день рождения. А эти два идиота – Петя и Андрюша – решили тебя ублажить.

Я так и знал, что честность до добра не доведёт.

– Ну, мам… – начинаю я, хоть и понимаю: спорить и оправдываться бесполезно.

– У вас вообще когда-нибудь детство в одном месте переиграет? Когда-нибудь вы успокоитесь? Чтобы без этих ваших штучек дурацких! – мать сжала кулачок и потрясла перед моим носом.

– Мау! – подгавкнул ей Мурзон. Я даже предателем его назвать не могу, потому что он мамин кот. Но становится немного обидно.

– Ну, я просто хочу, чтобы до тебя дошло: она вообще не понятно кто, эта Юля. Взялась не пойми откуда. Видимо, на меня нацелилась, акула. А тут Егор. А теперь она шантажирует его детьми.

– Детьми! – ахнула мать и схватилась за сердце. Оно у неё здоровое, как у спортсмена молодого, так что можно не переживать. Но, кажется, она побледнела… Наверное, я слишком уверен в её силах. И опять сболтнул лишнее, как бабка-сплетница на лавочке. Да что ж такое-то, а… Что за непруха такая. – Ты сказал – детьми?!

– Ну, они с подружкой своей утверждают, что там двое, – буркнул я и сник. Что-то да, какой-то я мерзкий. И опять ведьма голубоглазая перед взором моим мелькнула. Что за напасть. – Может, там и нет ничего, понимаешь? Поди разберись с разбегу, что они задумали.

Я увидел, как мать расправляет плечи. И понял: дела мои плохи.

– Ты её травил? Унижал? Кричал на неё?

Буквально молоточками по голове – тюк-тюк. Сейчас она вскроет черепную коробку и выклюет мозг. Тем более, что ответить мне нечего. В оправдание нечего сказать. Сижу и молчу. Хорошо хоть жевать перестал, а то бы кусок поперёк горла встал.

– Вот что, сын, – сурово сдвигает брови мама, – она ни слова не сказала о своём положении. Думаю, ты ошибся. Сделал неправильные выводы. Мужчины нередко грешат властью и слишком много на себя берут. Ты даже мысли не допускал, что она не проходимка, а нормальная хорошая девушка!

– Я не вмешивался, – попытался защититься. – Егор просил, я не влезал в их высокие отношения, хотя о чём я… Они толком друг друга не знают.

– Но детей им заделать это не помешало, – покачала головой мама.

– Мр-мау! – подтявкнул кот. Вот же – подпевала. Хоть бы отец вернулся, что ли…

– Не приближайся к девочке и на километр! – маму понесло. Лучше молчать и соглашаться. – Нет, лучше на десять километров, ясно? Там мои внуки! И я хочу, чтобы они родились! Тем более, кажется, у Егора мозгов куда больше. Но это и не удивительно.

О, да. Любимый слабый сын. Гениальный и чуткий. А я дубина дубиной. Ничего святого во мне нет.

– Он жениться хочет. Любит её. Не лезь! Пусть хоть один из вас остепенится и выполнит предназначение!

– Ма-а-ау-у-у! – завопил, подвывая Мурзик.

Всё, надо уши прижать и кивать. Эту пару мне не переспорить. И тут наконец-то явился глава семейства.

– Где тебя носит? – накинулась на отца мать.

И тут же высказала всё, что она думает о нас, неблагодарных сыновьях, рассказала свою версию развития событий. Я сидел, только рот открывал и закрывал, поглядывая на кота, который смотрел на меня практически не мигая. Осуждал. Он вообще всегда на стороне матери.

– Ну что ты так разволновалась, Лена? – на отце можно выспаться.

Так-то он холерик и на работе покрикивает на подчинённых, но дома у него шкура как у динозавра. Временами мне кажется, что он подкаблучник. Но на деле всё обстоит немного по-другому. Он просто не возражает – так проще и в семье гармония. Высший пилотаж. Этому нужно учиться. Брать уроки мастерства.

– Они там разберутся, – гипнотизирует папа маму фирменным взглядом, который он, судя по всему, у Мурзика позаимствовал. – Всё будет хорошо.

– А если не разберутся? – вскинулась мать, а затем всхлипнула: – Внуков хочу!

– Будут тебе внуки, много внуков, – обнимает её за плечи отец, а сам глазами вращает бешено на меня, мол, давай, вали, вали отсюда побыстрее и подальше.

Меня уговаривать дважды не пришлось – как ветром сдуло. Бежал, практически, как ветер. У двери меня догнал Мурзик и цапнул за щиколотку. Вот же гад и сволочь. Клыки у него крепкие и страшные. И даже брюки не смягчили подлого посягания на мою честь.

– Тварь мохнатая! – выругался я шёпотом и закрыл за собой дверь. Очнулся у машины. Ныла укушенная котом нога и почему-то болело в груди. Может, я и впрямь палку перегнул?

Я набрал Егора – телефон его молчал. Печаль, однако.

Я сел в машину, но никак не мог завести мотор. В груди по-прежнему жало, будто кто-то взял и смирительную рубашку на сердце напялил.