Мой Господин (СИ)

— А что скажешь ты про клятву твоего драгого муженька, что он принёс Султану? — Почерневшие от злобы глаза впивались в меня, а пальцы снова до боли сжимали волосы на затылке, — какие обещания могут связывать меня с тобой, подстилкой для иноземца, променявшей родную страну и сбежавшей из-под венца? — Пальцы левой руки Падишаха грубо сжались на моих щеках. Он смотрел на меня одновременно с брезгливостью и похотью, внутри все свернулось от омерзения, но я закрыла все чувства под замком, не давая себе такой вольности, как ощущать.

— И все же, Султан милостив, — пальцы до боли впились в кожу на лице, оставляя красные следы от ногтей, — я дал Дракулу возможность выбирать, мой нежный тюльпан, не моя вина, что выбрал он неправильно.

Липкий, мокрый, больше напоминающий змеиный укус, поцелуй обжег губы, но я не двинулась с места, готовая стерпеть что угодно. Когда-то давно, будто в прошлой жизни, я оставила родные земли, отказалась от завидного брака с самим Султаном и отдала свое сердце в сильные руки Карпатского Короля, теперь он был моим домом, а его страна — Родиной. Разве не должен каждый государь ставить интересы страны выше своих собственных? В этом наши с Владом мысли сходились, хотя он бы ни за что не пожертвовал мной, и я проклинала себя за ту боль, что доставлю ему, но он поймет, когда-нибудь.

— Я готова ответить за свои преступления, — твёрдо проговорила я, — прошу только об одном, — не тронь невинного и исполни обещанное.

Мехмед лишь хмыкнул в ответ на мою просьбу и слегка отстранился.

— Ты просишь за свое дитя, Лале, мне это понятно. Когда-то и моя мать просила за меня, — взгляд Султана потускнел, направляясь куда-то себе под ноги, — правда её не пощадили. Ни Великий и Мудрый Мурад, ни такая светлая и добрая Айше, никого не было на её стороне, когда эти мерзавки измывались над ней, и никто их не осудил, когда они отравили её, чтобы убрать с дороги, — глаза Мехмеда то и дело вспыхивали молниями, а когда-то красивое лицо было перекошено гневом.

— Мехмед, что ты несёшь? — его внезапная откровенность и такая грубая ложь, заставили меня выйти из оцепенения, на мгновение забыв о сдержанности, — моя мать всегда защищала Хюму перед наложницами султана, ты же знаешь это! И она бы никогда не стала участвовать в её отравлении, ни за что!

На миг Мехмед взглянул мне в глаза, и я увидела не обозленного мужчину, а маленького испуганного мальчика, что лишился матери. На краткий миг мне захотелось подойти к нему, успокоить, но морок тут же растаял, а лицо Мехмеда вновь исказилось ухмылкой.

— Сегодня здесь я буду вершить Суд, подобный Суду Аллаха, и я буду решать, что есть правда, а что есть ложь. Больше не смей так разговаривать со мной, иначе узнаешь, какой я бываю в гневе, — лицо Мехмеда резко развернулось ко мне, заставляя все робкие надежды внутри меня потихоньку таять, — сегодня грешные предатели ответят за свои преступления, а, что делать с тобой, мой запятнанный тюльпан, я решу в конце. Посмотрим, как ты будешь себя вести.

Закончив свою тираду, Мехмед отвернулся от дрожащей то ли от страха, то ли от гнева, меня и сделал движение рукой, подавая кому-то знак. В шатер тут же вернулась пара янычар, готовая исполнить любой приказ.

— Приведите пленника, — по лицу Мехмеда расползлась довольная улыбка, заставившая все мои внутренности резко ухнуть вниз.

Два крепких война ввели пленника в шатер, грубо подталкивая вперёд, заставляя упасть на колени перед Падишахом. Красногривая голова, будто склоняясь под непосильной тяжестью, была опущена вниз, Аслана слегка качало, но он все же не падал, показывая чудеса выдержки. Я знала, как умеют пытать турки и могла догадываться, что пришлось вытерпеть моему сердечному другу. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, я кинулась к нему, но один взгляд Мехмеда заставил меня остановиться. Увидев или почувствовав моё движение, Аслан инстинктивно поднял голову и его дотоле пустые глаза наполнились ужасом.

— Ласточка, что же ты, — не успел закончить он, звонкий удар под ребра заставил Аслана замолчать и осесть на пол, пара рук с другой стороны немедленно подняла пленника и поставила обратно на колени.

— Мехмед, — кинулась я к нему, едва сдерживая слезы, — я пришла, я выполнила твою просьбу, прошу, отпусти его!

Мужчина явно упивался моим отчаянием и болью Аслана, с его лица не сходила плотоядная ухмылка.

— Всё верно, мой лукум, ты пришла, — Султан посмотрел на меня, — пришла и проявила чудеса кротости и смирения, чего не скажешь о твоём муже. Ему я также сделал выгодное предложение, — последние слова звучали почти ядовито, — но, чем ответил мне он?

Один из воинов у входа сделал резкое движение рукой и к моим ногам упал небольшой холщовый мешок, насквозь пропитанный кровью.

— Это голова моего гонца, что принёс твоему мужу моё послание, — Мехмед продолжал улыбаться, глядя, как меня бьёт мелкая дрожь, — посмотри, что сделал твой муж, даже не поведя бровью.

Я замерла, не в силах отвести взгляд от побагровевшей ткани.