Мой идеальный смерч

Я бессилен понять: кто ты? Имя забыто.

Человек или демон — бумагой все скрыто.

Я бумагу срываю, только сам я срываюсь.

Ты — моя или нет? Все понять я пытаюсь.

За твой образ в цветах я хватаюсь руками.

Я тебя разгадал. Ты — мое оригами.

Голос его от куплета к куплету становился все громче и громче, передавая целую гамму эмоций, а бас-гитара и ударные — яростнее и тяжелее — и на втором куплете, когда голос солиста "На краю" зазвучал мощно и громко, песня-речка соединения с большой рекой.

А я, слушая слова песни, тут же вспомнила Дэна и его оригами — светло-розового пегаса, подаренного мне, и сама не понимала, как мои губы раскрываются и подпевают знакомые слова, как, впрочем, и все те, кто собрался на трибунах и около сцены. Может быть, Денис — и есть мое оригами? А у Кея его личное оригами есть? А я могу быть оригами Дениса?

Последний припев — и голос певца, тонна эмоций, что он передавал им, звучание ударных и всех гитар достигли своего апогея.

Бурная река впала в Северный Ледовитый океан и растворилась в его холодных водах так же, как эмоции музыкантов в наших замерших сердцах.

Закончив играть, Кей рывком снял гитару и спустился вниз, прямо ко мне и к парню с дредами. Людей, услышавших музыку "На краю", становилось все больше и больше — их количество росло с геометрической воистину волшебной прогрессией, и когда солист группы оказался рядом с ограждением, приехавшие на фестиваль громко и радостно заорали, приветствуя его. Кей поднял в приветствии обе руки, и его красивое лицо с правильными чертами лица, которое сегодня обошлось без грима, осветилось искренней улыбкой. Я сама едва ли не стала кланяться ему в пояс и кричать: "Аве, Кей!", но поскольку до сих пор была под впечатлением от происходящего, только слегка попятилась, большими глазами глядя на своего любимчика. Нет, серьезно, его голос — просто божественен! А энергетика у него дикая и сильная, как у римского императора!

Увидев меня близко, Кей удивленно изогнул бровь, по-моему, попытался не улыбнуться и произнес спокойно:

— Это ведь ты, да? Ты — Маша, девушка Дэна?

— Я… — прошептала я, чувствуя, что концентрация кислорода в воздухе резко увеличилась — у меня закружилась голова. У бесполого подростка, по ходу, тоже. А когда с ним заговорил гитарист группы — черноволосый Рэн, он (или она) по-моему, вообще едва не рухнул в обморок. Я тоже была близка к этому.

— Как… забавно. Пошли, — сказал мне Кей. — Тебя кое-кто ждет.

Мне! Мой кумир! Сказал! Идти! За ним! И он говорил о Дэне! Они знакомы?!

— Куда??

— За мной, — вполне резонно отозвался он. И пока другие музыканты "На краю", спустившиеся следом за своим лидером, общались с возбужденными поклонниками, требовавшими едва ли не в истеричной форме еще одну песню, Кей повел меня следом за собой куда-то за сцену, на закрытую простому люду территорию, предназначенную только для избранных, где народу было очень и очень не мало: звукорежиссеры, техники, работники сцены… Все они суетились, что-то делали и куда-то с чем-то бегали, таскали кучу проводов. На Кея пялились, но не все решались к нему подойти. Видимо, эти люди были предупреждены о внезапном коротком представлении, потому как звук был просто на высоте — и в этом я убедилась еще и вечером.

— Здорово, Кей! У вас что, захват сцены был? — улыбнулся музыканту какой-то лысый тип с пивным животиком и с бородкой. — С руководством феста обговорили хоть?

— Да, — кивнул тот ему и пошел дальше, попутно здороваясь с людьми.

А я шла за музыкантом, с трудом переставляя ноги, и думала, что сейчас я точно вознесусь к Боженьке.

— Кей… это… скажите… скажите, мы куда? — спросила я вновь взволнованно, когда мы проходили мимо палаток приехавших музыкантов, которые служили им гримерками. — Что-то случилось? Откуда вы знаете моего Дениса?

— Сейчас сама все увидишь. Не отставай, Маша. — отозвался он, заворачивая вправо, к здоровенной темно-синей палатке, около которой стоял здоровый микроавтобус. На палатке виднелся большой листок белой, чуть потрепанной бумаги, где кто-то страдающий весьма специфическим чувством юмора написал: "Клуб жертвоприношений "На краю". Первый вошедший автоматически становится первой жертвой, и одновременно едой. Заходите, пожалуйста. Мы вас ждем. Очень хотим кушать. Всегда ваши, "На краю".

— Туда, — кивнул он на палатку и быстро обвел своим невероятным взглядом округу. — Заходи.

— Я не хочу быть жертвой, — заупрямилась я. Кей оглядел бумажку скептическим взглядом, покачал головой, повернулся ко мне и сказал:

— Не бойся, мы уже поели. Заходи.

В палатке меня есть не собирались — других музыкантов "На краю" там не было, и мы с Кеем остались вдвоем.