Мои идеологические диверсии (во времена от Горбачева до Путина)

Произвол, страх и ненависть стали стремительно возрастать еще с начала перестроечных реформ. Причем по мере их хода объектом ненависти все больше становились демократы. Лицемерие всегда вызывает в людях отвращение и ненависть. А лицемерие демократов такое, что по сравнению с ним коммунистическое лицемерие былых времен выглядит невинной детской игрой. И они все это прекрасно понимают.

В апреле 91-го, когда Буковский призывал демократов поднимать народ на решительные действия против коммунистической власти, в среде демократов ходили панические слухи, будто коммунисты тайно раздают народу оружие, чтобы стрелять демократов. Оружия, конечно, никто никому не раздавал, но пример очень показателен – он прекрасно объясняет недоумение Буковского, почему тогда демократы боялись своего народа больше власти коммунистов. Знали демократы, что если народ начнет решительные действия, то его гнев прежде всего падет на их головы, а уж потом будет перенесен на партаппаратчиков.

Впоследствии испытываемый демократами ужас перед восстанием народа несоизмеримо возрос. Чего стоит заявление одного известного демократа, призвавшего использовать против народа артиллерию, танки и авиацию. На последних выборах многие голосовали за Жириновского не из-за симпатий к нему, а потому, что ненавидели стоящих у власти демократов и не имели возможности выразить эту ненависть по-другому.

Ненависть, страх одних и уверенность в полной безнаказанности других – вот те главные существенные факторы, которые определяют всю нашу общественную систему и без тщательного анализа которых российскую действительность понять невозможно. Все остальные существенные факторы являются производными от трех вышеуказанных.

Так, субъективную основу поведения носителей власти – чиновников – составляет уверенность в полной безнаказанности за любые преступления, совершенные в интересах аппаратной власти. Если такая уверенность пропадет, то большевистский режим рухнет. Испариться же она может, например, из-за уголовного наказания даже сравнительно очень небольшого числа должностных лиц милиции, прокуратуры и суда за фабрикацию дел, пытки, злоупотребления, фальшивое правосудие. Поэтому среди многочисленных политических спектаклей, устраиваемых властью для одурачивания Запада с перестроечных времен, отсутствуют постановки, связанные с уголовной ответственностью извергов-правоохранителей.

Советская власть всегда создавала иллюзии противостояния во властных структурах. Тем самым Запад ставился в положение, в котором ему поневоле приходилось выбирать из двух якобы имеющихся зол меньшее, причем именно то, которое советскому режиму нужно. Молотов – Литвинов, ястребы – голуби в брежневском Политбюро, Горбачев – Лигачев, Горбачев – Ельцин, Ельцин – Верховный Совет и т.д. и т.п. В настоящее время такие иллюзии несут еще одну сверхзадачу: за несущественным противостоянием «демократы – краснокоричневые» скрыть главное в обществе жестокое противостояние между демократической властью и народом.

Советская власть держится на произволе правоохранительных органов, и конец ей придет не раньше, чем произвол прекратится, для чего необходима неотвратимость ответственности конкретных должностных лиц за каждое конкретное нарушение охраняемых законом прав и интересов граждан. Разумеется, очень наивно ожидать, что власть будет наказывать чиновников за те беззакония, на которых она основана, – никто не будет рубить сук, на котором сидит.

Не знаю, способна ли армия, если она возьмет власть в свои руки, избавить нас от советского режима, но кроме нее в нашем обществе больше нет сил, которые на это способны. Кстати, власть это прекрасно понимает, поэтому еще с перестроечных времен идут настоящие целенаправленные развал и разложение армии, результаты которых в кадровом отношении несравнимы даже с последствиями полного разгрома в широкомасштабной войне.

5. Аппарат

Если в нормальных странах госаппарат отражает структуру общества, то в России наоборот – организация аппарата определяет организацию всего общества.

Михаил Восленский создал бессмертную книгу «Номенклатура», описательная часть которой великолепна. Но аналитическая часть, где исследуются причины существования номенклатурной системы, абсолютно беспомощна. Главная и единственная причина, обуславливающая возможность возникновения, функционирования и развития советской аппаратной системы власти, – в безволии нашего общества, в полной его неспособности оказывать сколько-нибудь значимое активное воздействие на власть. Общественные отношения являются лишь пассивным отражением внутриаппаратных отношений.