Мои идеологические диверсии (во времена от Горбачева до Путина)

Обычно такие приказы воспринимаются как издевательство или проявление абсурда. Но все гораздо сложнее. Во времена КПСС среди множества пустопорожних лозунгов были и имевшие очень глубокий смысл. Один из них: «Армия – школа жизни». И это действительно так. В армию идут мальчишки с детской верой в справедливость, у многих еще не выветрилась романтика, навеянная примерами Овода и графа Монте-Кристо. А возвращаются полностью готовые к советской жизни мужчины, твердо уверенные, что в нашей системе тот прав, у кого больше прав.

Всякая государственная власть держится на страхе, но есть принципиальная разница. Если все государственно-правовые системы основаны на страхе перед правомерной ответственностью за неправомерное поведение, то советская власть совсем наоборот – с октября 17-го она существует за счет страха граждан перед неправомерной ответственностью за правомерные действия, например, за осуществление прав и свобод, гарантированных законом.

В сталинские времена был необходим целый архипелаг политлагерей, в брежневские хватало нескольких, в наше время для наличия страха перед произволом власти вообще можно обойтись без политзеков. Если граждан, требующих соблюдения действующих законов, теперь не объявляют сумасшедшими или государственными преступниками, то это вовсе не означает, что отношение властей к ним существенно изменилось. Можно публично ругать Президента, власть, но попробуйте, реализуя свои права, задеть интересы хотя бы небольшого чиновника! Карательные меры не заставят себя ждать.

Функцию обеспечения общества страхом сейчас с большим успехом выполняет МВД. Человека можно задержать прямо на улице, обвинив, например, что он якобы справлял нужду в неположенном месте, избить в отделении до полусмерти и дать 15 суток административного ареста для раздумий. Известны случаи, когда забивали до смерти, и тогда подонки в белых халатах констатировали смерть от сердечной недостаточности. Ну а если кто слишком умный, то ему можно засунуть в карман гранату или наркотики и сразу арестовать. Месяцев через несколько человека, возможно, придется выпустить, но за время в следственном изоляторе из него вполне можно сделать скота.

В былые времена против неугодных тщательно и кропотливо собирали компромат – сейчас такой чепухой уже не занимаются. Этой власти уже не нужен виртуоз-психиатр Лунц с его премудрыми тонкими методами, ей вполне хватает ментов с дубинками. Не зря в народе милицейскую дубинку называют «демократизатором».

Власти необходим страх, а какими способами он достигается, и кто этим занимается – ГБ или МВД, принципиального значения не имеет. Главное – полное отсутствие правовых гарантий от произвола, чтобы гражданин чувствовал себя абсолютно беззащитным перед беззакониями власти.

Делать вывод об изменении сущности режима на основании отсутствия политзаключенных неправомерно. Если при Сталине сажали за антисоветские анекдоты на кухне, а при Брежневе нет, то это вовсе не означает, будто советская власть кончилась в марте 53-го. Сейчас политзеков нет не потому, что режим стал хорошим, просто нынешней власти они не нужны, как Брежневу для поддержания страха был совсем не нужен сталинский ГУЛАГ. Когда кто-нибудь убивает сначала по два человека в день, а потом по одному, то прогресс несомненен, но от этого убийца не перестает быть убийцей.

Стремительный рост произвола невозможен без адекватного усиления страха перед ним. По сравнению с прежними временами страх многократно увеличился. Россия всегда была страной жалобщиков. Сейчас быть ею перестает – писать жалобы стало гораздо опасней, чем раньше. Известен случай, когда на маленькую деревушку, жаловавшуюся на главу администрации, бросили ОМОН. Попробуйте найти подобный пример в застойные времена.

Специалисты с научной дотошностью изучают результаты опросов общественного мнения. Делать им больше нечего. Какое значение может иметь мнение общества, задавленного страхом и вследствие этого неспособного к действию?

Где страх, там и его неразлучный спутник – ненависть к источнику страха. Умные люди еще в те времена говорили о накопившихся в обществе мегатоннах ненависти. Раз вырос страх, то пропорционально ему возросла и ненависть. Каким астрономическим числом ее сейчас измерить?

Общепризнано, будто нынешний рост ненависти обусловлен ухудшением материального благосостояния. Доля истины здесь есть, но не очень большая – основная составляющая ненависти является следствием возросшего страха перед расширением и ужесточением произвола. Многие объясняют неспособность общества действовать апатией. Нет, это не апатия, а прежний страх, только многократно помноженный. Когда по каким-либо причинам ненависть превысит страх, то произойдет всеобщий взрыв, и апатичным наше общество уже никто не назовет.