Мой истинный враг (СИ)

– Мэтт, у нас новости! – радостно заявляет младшая сестра. Он проходит внутрь и ищет глазами Ребекку. Та сидит за столом у стены и, встретившись с Мэттом взглядом, мгновенно отворачивается. По ее лицу невозможно понять, что она чувствует. Никакого румянца или улыбки нет, но также она не сжимает зубы от злости. Мэтт вдруг осознает, что они только что провели вместе ночь. В одной постели. Они почти не касались друг друга, только плечами и кончиками пальцев, но Мэтт до сих пор чувствует ее запах на себе, на своей одежде, в своих волосах… Это так правильно.

– Какие новости?

– У Филипа появился парень, – отец протягивает ему кружку с кофе. Мэтт идет к столу и садится напротив Ребекки, внимательно всматриваясь в ее лицо. Она выглядит… Лучше. Лицо уже не такое бледное. Рубашка немного мятая, а под глазами еще есть небольшие синяки, но в целом она выглядит свежее.

Мэтт переводит взгляд на Филипа. Тот закатывает глаза и тоже садится за стол.

– Да, представляешь. Это ведь такое событие, что впору праздновать.

– У тебя давно не было парня! – кажется, Эстер нравится бесить брата, обсасывая подробности его личной жизни во всеуслышание. – Или девушки.

– Эстер! – мама осуждающе мотает головой, но, если присмотреться, на ее губах можно заметить улыбку.

– С моей семейкой и этот вскоре сбежит, – ворчит Филип, и Мэтт хмурится.

– По-моему, он слишком влюблен, чтобы сбежать.

– Ты его знаешь?! Ах ты засранец! – Эстер швыряет в него полотенце, а Филип – осуждающий взгляд. – Ты в курсе, что он человек? Боже, наконец-то, адекватный человек в этой семье!

– Ну, спасибо, – реагирует Ребекка, и Мэтта скручивает невыносимой теплотой.

Мама ставит на стол тарелку с тостами, свежую клубнику, фрукты, масло и джем. Ребекка тянется за молоком и, пока она наливает его в свой кофе, Мэтт не может отвести от нее взгляда. Любовь, впившись в его кожу, никак не хочет уходить. Вот никак. Он вспоминает свой сон – первую часть с этой странной утопией и вторую, где был Оливер. Становится немного тревожно, но потом Ребекка поднимает на него взгляд, и впервые в жизни в нем почти нет ядовитой ненависти. Бешеных чувств тоже нет или же Ребекка их мастерски прячет, но лучше ничего, чем ненависть. Мэтт не смог бы больше ее выносить.

Это самый спокойный и приятный завтрак из всех, что были с того момента, как Мэтт вернулся. Это чувствуют все. Эстер по-дружески подкалывает Филипа, тот припоминает ей Бретта, потом – Дилана Рейкена. Мама пытается их урезонить, отец смеется, подливает всем кофе, а потом позволяет себе сигарету. И Мэтт вдруг тоже хочет покурить.

Его распирает от эмоций, и после завтрака он идет в сад, где опускается на влажную скамейку (видимо, ночью был дождь). Ребекка выходит следом, садится рядом, их плечи не соприкасаются, но Мэтт отчетливо ощущает тепло ее тела рядом со своим.

– Держи, – Ребекка протягивает ему сигарету.

Мэтт поднимает брови.

– Научилась читать мысли?

– Ты истекал слюной, когда твой отец закурил на кухне.

Мэтт вообще-то курить не любил, но сигареты, в отличие от алкоголя, оказывали более отчетливое воздействие на организм. И иногда хотелось просто вдохнуть дым в себя, выждать небольшую паузу, задерживая его внутри, а потом медленно выдохнуть, чувствуя легкое головокружение.

Ребекка чиркает зажигалкой, Мэтт делает первую затяжку.

Ему нестерпимо, непростительно хорошо. В голову приходит мысль о том, что последние два дня разделили жизнь на «до» и «после». Ребекка сидит рядом с ним, и ее даже не пришлось умолять об этом, шантажировать или чем-то подкупать. В какой вселенной это возможно? Быть может, Мэтт все еще не проснулся, его утопичный сон продолжается, но если и так – он готов спать вечно.

А еще ему вдруг не нужны объятия, поцелуи, секс с Ребеккой. Ему настолько приятно просто сидеть вот так, делать одну затяжку за другой и чувствовать запах ее чистого тела рядом с собой, что больше ничего не нужно.

– Могу я… Могу я отвезти тебя в колледж? – осторожно спрашивает он.

Ребекка вздыхает. Мнет край своей куртки, рассматривает пальцы. Потом поднимает голову и смотрит на Мэтта с неподдельной болью.

– Это непросто…

– Я понимаю! Зря я спросил.

– Я жила с этой ненавистью столько лет, что… – Ребекка спотыкается на словах, тихо матерится, трет кончик носа. – Я не знаю, как теперь жить без нее.

В ее голосе звучат слезы.

– Они тебя любят, Ребекка, – Мэтт проглатывает желание взять ее за руку, забрать боль, хотя, душевную боль волк в себя не втянет, но он бы попробовал. Кто их знает, эти истинные пары, на что они способны? – Я тебя люблю.

Ребекка отворачивается. Она начинает дрожать, и Мэтт вспоминает, что на улице холодно, и сейчас утро, а Ребекка всего лишь человек.